Ужасы льдов и мрака

Сухопутный начальник готовится к триумфу. Тренируется для исследовательской экспедиции. Снова и снова гоняет по льдине собачью упряжку. Собаки до того злющие и неуправляемые, что Кришу приходится смастерить им намордники из кожи и железа. Громадный ньюфаундленд Гиллис растерзал последнюю тромсёйскую кошку, единственное существо, которое они могли приласкать.

Сие обстоятельство очень опечалило команду, потому что все любили этого зверька, особенно тиролец Клотц, у которого прямо-таки слезы навернулись на глаза.

Отто Криш

Клотц, рассудительный, спокойный Александр Клотц, впадает в столь ужасную ярость, что набрасывается на собаку и как одержимый тузит ее кулаками, – приходится его оттащить. Потом он сидит подле растений, которые выращивает в матросском кубрике, неотрывно глядит на горшки с жерухой (без солнечного света стебельки у нее не зеленые, а сернисто-желтые) и разговаривает с Халлером на диалекте, понятном лишь им двоим.

Когда сделано все необходимое, все, что они на себя возложили, когда они сидят в кубрике – одни с книгой или с дневником, другие, неграмотные, просто так, с пустыми руками, – и только хронометр удостоверяет бег времени, тогда лишь крик вахтенного порой выводит их из оцепенения: Un orso! Медведь! Мгновенно стряхнув задумчивость, они, в чем были, нередко без сапог, без шуб, мчатся на палубу. Нет большей радости, чем охота. Каждому хочется выстрелить первым. Когда зверь на прицеле, нет ни печали, ни свинцово-тяжкого времени.

6 октября налетает юго-западный ветер, метель… После полудня я для моциона вышел на палубу и, к величайшей моей радости, увидал по левому борту белого медведя, сей же час я сообщил в кубрик: «Медведь рядом!» – все мигом устремились на ют и поспешно расхватали ружья; медведь шел мимо борта, на прежнем расстоянии, временами поднимаясь на задние лапы и принюхиваясь в сторону корабля, все изготовились стрелять и притаились за бортовой стенкой, но медведь зашел за торос и там остановился, незримый для нас, мы ждали, когда он выйдет из-за льдины, однако тщетно, терпение наше было напряжено до предела, я взобрался на бизань-мачту, чтобы высмотреть медведя, и увидал, что оный начекается уйти, я предупредил остальных, и было решено двинуться в погоню; по льду мы направились к медведю, а поскольку из-за тороса он нас не видел, сумели подойти поближе, первым выстрелил г-н Пайер и попал разрывною пулей в спину, так что медведь упал, но продолжал еще ползти вперед; поскольку же ему оставалось недалеко до полыньи за кормой, по нем сделали еще шесть выстрелов, и он, касаясь мордой края полыньи, испустил дух… Восемь человек с большим трудом втащили его на борт; когда тушу свежевали, в желудке не нашли даже малой частицы пищи, кишки тоже были дряблые и пустые, бедняга, как видно, очень давно голодал.

Отто Криш