Ужасы перистальтики

– Испытательный срок у тебя давно уже прошел. Он бывает сразу после приема на работу, – Фадеев больше не смотрел на него с ироничной улыбкой. Глаза его были совершенно холодны.

– Нет, с утра он так сказал мне: испытательный срок...

– Не знаю, пятнадцать минут назад он вызвал меня и велел тебя уволить...

Фадеев сделал паузу. Замелькацкий слушал и больше ничего не говорил. Фадеев продолжал:

– Может быть на него повлияла эта история с Ариеллой. Все же ты мог быть поосторожней с дочерью миллиардера.

Фадеев опять сделал паузу, словно намеренно подталкивая Замелькацкого к тому, чтобы сказать что-то. Тот молчал.

– Они, знаешь ли, капризные особы... Уж конечно, грубо домогаться их никак нельзя!.. Впрочем, ты же не знал, что она дочь миллиардера.

– Нет, – спокойно сказал Замелькацкий.

– Вот я так Васильичу и сказал. Но это неважно!

– Вы не имеете права меня уволить не заплатив выходного пособия!.. Я пойду к директору, – вдруг прервал его Замелькацкий. Его все сильнее охватывало раздражение. Ему стало казаться, что он пал жертвой каких-то мерзких и глупых интриг. Его хотят уволить! Прямо сейчас! К этому он был не готов, – что он будет делать, оказавшись на улице?!..

– Послушай, скажу тебе по секрету, вот этого Васильич очень не любит, – тон Фадеева опять стал ужасно холодным. – Раз он решил от кого-то избавиться, человек должен тихо и мирно исчезнуть. Ты же знаешь – день информации об увольнении является последним рабочим днем. На следующий день человек на работу уже не приходит. Ну какое выходное пособие?! – Фадеев начал повышать голос. – Ты что, не знаешь чему равняется твоя официальная зарплата?..

Замелькацкий молчал... С другой стороны, так ли ему нужна помойка, которой, безусловно, является эта фирма, полная гнусных и безмозглых интриганов. Один его лучший друг Смирнов чего стоит!.. Ведь если его не уволят, придется и дальше изо дня в день сидеть со Смирновым в одной комнате...

– Послушай, Васильич тобой недоволен. Я тебе предлагаю разойтись по мирному... – теперь директор по персоналу пытливо заглядывал ему в глаза.

Замелькацкий понял, что даже если он изо всех сил будет сопротивляться увольнению – усилия окажутся напрасны. Одолеть Фадеева и всю стоящую за ним систему маленьких и больших общественных отношений – невозможно!

– Пишешь заявление об уходе, мы тебя по-честному, по мирному рассчитываем, – тон директора по персоналу непрерывно менялся: теперь это был дружеский, доброжелательный разговор с коллегой, оказавшемся в затруднительном положении. – Если хочешь, я даже подпишу для тебе у Васильича рекомендательное письмо!..

– Нужны мне ваши рекомендательные письма! – не выдержал Замелькацкий. Нет, точно, в этой фирме ему все равно бы было не продержаться: он бы начал грубить всем подряд, начиная Смирновым и заканчивая Сергеем Васильевичем!

– Зря отказываешься!.. Ну как хочешь, дело твое. В противном случае ты будешь отсюда точно так же уволен, только в твоей трудовой книжке вместо статьи по собственному желанию будет что-то другое, – Фадеев плавно перешел к угрозам. – Пойми, я – за порядочность. Но ты ведь сам ведешь себя непорядочно!

– Почему? – с презрительной усмешкой спросил Замелькацкий.

– Когда ты сюда устраивался, я тебя предупреждал, что мы платим только за проработанное время?!.. Никаких пособий, компенсаций, отступных, выходных... Ты тогда согласился! Согласился...

– Я уже не помню, что тогда было...

– Вот видишь: когда вы устраиваетесь вы ничего не слушаете и со всем соглашаетесь, довольные, что вас взяли, а потом начинаете предъявлять претензии... – Фадеев говорил тоном усталого человека, измученного несговорчивостью собеседника, которому он хочет только добра. – А мы, между прочим, всех честно и заранее предупреждаем о принципах нашей работы с персоналом. И принципы эти выдумал не я, а Васильич. Так что если ты сейчас пойдешь к нему скандалить, уверяю тебя, он тут же позвонит мне и даст насчет тебя вполне определенные указания. Ну так что, будешь писать заявление? – закончил он вопросом, заданным совершенно равнодушным голосом.

Поскольку Замелькацкий не ответил, он счел нужным добавить:

– Хорошо!.. Давай по мирному. Ну не сложилось у тебя здесь. Сложится в другом месте. Жизнь есть жизнь.

Чувствуя, что фаза более-менее доброжелательных уговоров вот-вот будет исчерпана, Замелькацкий попросил ручку и лист бумаги. То, что вышедший из себя Фадеев вполне может испортить ему жизнь, было для него несомненно...

Когда он шел по коридору, впереди, у перил лестницы, увидел группку сотрудниц и сотрудников фирмы. Они молчали и явно издалека смотрели именно на него. Не сразу он сообразил, в чем причина...

Когда он приблизился к ним, несколько девушек отошли в сторону, освобождая ему как можно больше места, чтобы он мог пройти по лестнице. Все молчали. Естественно, всех он знал и то, как они странно молчали и смотрели на него, его поразило. Он хотел было подойти к ним, заговорить с ними, они, видимо, тоже уловили его желание и тут он заметил, как в глазах одной из девушек мелькнул откровенный панический страх...