Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)

В течение следующих трех недель Грег и Гарри Липман встречались несколько раз, главным образом за пределами издательства Лича. В пабах и дешевых ресторанах Сохо они обсуждали характер новых комиксов о докторе Тьме. Гарри сразу понравился Грегу; его восхищали живой ум и изобретательность писателя. Стало понятно, что они смогут работать вместе. Поскольку доктор Тьма достался Гарри от Монкриффа, он был лишен маниакальной привязанности к своему порождению и охотно прислушивался к предложениям изменить характер комиксов. Гарри соглашался с тем, что нет смысла повторять мешанину сороковых годов. Их доктор Тьма должен отличаться от своих предыдущих воплощений, одновременно сохраняя нечто общее с ними. Постепенно вырисовывались основные черты персонажа и главные сюжетные линии.

Учитывая пожелания издателей «Аргуса», утверждавших, что «новое — это хорошо забытое старое», они решили перенести действие комиксов в недалекое будущее. Сейчас все говорили о конце века. Авторы решили вызвать доктора Тьму из отставки; он разочарован в послевоенной мирной жизни, за которую сражался в былые дни, и собирает новую команду искателей приключений, чтобы ловить современных негодяев. Фоном служили неблагополучные районы города и рост преступности. Грег предложил противопоставить мстителя из теней алчным торговцам недвижимостью, которые сносят его старый район в Ист-Энде; кокаиновому картелю, прикидывающемуся фундаменталистской религиозной сектой; корпорациям, загрязняющим окружающую среду, и нечистым на руку биржевым маклерам, связанным с мафией.

— Знаете, — сказал однажды Гарри, когда они сидели в «Столбах», потягивая пиво, — если бы Дональд писал эти истории, доктор Тьма был бы на стороне плохих парней. Он умер, считая, что потерял все, и вот мы сидим тут полвека спустя, в стране, которой первый доктор Тьма мог бы гордиться.

Неподалеку скучающий посетитель с вытатуированными на шее ласточками играл в «стрелялку», паля по космическим кораблям, и писк его «лучей смерти» вклинивался в звуки джаза. Грег надорвал пакетик чипсов с солью и уксусом.

— Я мало знаю о Монкриффе. Даже в справочниках о нем написано буквально несколько строчек. Что это был за человек?

— Вообще-то, мы были едва знакомы, Грег. Для него Липманы — все равно что Коэны… С такими людьми он не разговаривал.

— Так он на самом деле был фашистом?

— О да! — Глаза Гарри, казалось, расширились. — Никто не носил более черную рубашку, чем Дональд Монкрифф! У него был полный набор: стеклянные глаза, усы щеточкой, жидкие светлые волосы. Пару раз маршировал по Брикстону с Мосли. Они разнесли газетный киоск моего брата. Ездил в Испанию и Германию. Думаю, он писал памфлеты для Британского союза фашистов и определенно обманом уговорил бедного старину Фрэнка нарисовать плакат, призывавший вступить в союз.

— Фрэнка Фицджеральда?

— Да, вашего предшественника по карандашам. Фрэнк никогда не простил этого Дональду. Во время войны, если возникало подозрение в саботаже, люди из контрразведки постоянно таскали Фрэнка на допросы. Помните фразу из «Касабланки»? «Взять обычных подозреваемых». Так вот, благодаря Дональду Фрэнк попал в список «обычных подозреваемых».

«Космонавт» провалил свою миссию, выругался и пнул игровой автомат, на экране которого, словно ухмылка, горели слова «Игра окончена».

— Вас пригласили специально для того, чтобы изменить «лицо» доктора Тьмы?

— Точно. Баджерфилд был сторонником умиротворения вплоть до Мюнхена, [79]но потом, являясь опытным газетчиком, он почуял, что ветер стал дуть в другую сторону. Он уволил многих сотрудников — не только фашистов, но и пацифистов, запятнавших себя связями с наци, — и сделал «поворот кругом» в политике издания. Кое-кто мог бы подумать, что он забудет о комиксах, однако он не забыл. Понимал, что это такая же часть газеты, как передовица и его собственная колонка «Откровенное мнение». Когда я получил работу, мне дали конкретное указание. Он велел мне провести «денацификацию» доктора Тьмы.

— А что случилось с Монкриффом?

— Он без конца судился, но все права на доктора принадлежали Баджерфилду, и Дональд мог хоть биться головой о стену. Когда началась война, Дональд, конечно, стал очень непопулярным. Какое-то время он даже провел в одном из тех лагерей, которые организовали для немцев, итальянцев и сочувствующих. Но на него не было ничего конкретного, и он вернулся в Лондон. По-моему, написал еще несколько книг, хотя опубликовать их не смог. Я слышал, что у него лежала целая куча неизданных рассказов о докторе Тьме, потому что только его светлость обладал правами на этого героя. А затем он умер…

— Он был еще молодым, верно?