Уже мертва

Плохо ориентируясь в этом районе, я остановила машину на той же аллее, на которой припарковывала ее накануне ночной прогулки по Мейну. В моей голове эта прогулка запечатлелась как Великие поиски Гэбби. Казалось, события той ночи случились со мной целый век назад. Хотя с тех пор прошло всего два дня.

Сегодня было холоднее, накрапывал дождь. Я застегнула куртку на молнию и зашагала к машине.

От университета мой путь по Сен-Дени, обилующей первоклассными бутиками и бистро, лежал на север. Несмотря на то что от Сен-Лорана эта улица удалена всего на несколько кварталов, она кажется другой галактикой. В это царство молодых и богатых приходят, чтобы что-нибудь найти: платье, серебряные серьги, партнера, место остановки на ночь. Это улица грез. Подобная есть в каждом городе. В Монреале их две: Кресент — для англичан и Сен-Дени — для французов.

Ожидая зеленого света светофора перед Мезонневом, я размышляла об Альсе. Прямо и направо от меня располагался автовокзал. Кто бы ни убил обезьяну, он решил не ходить далеко, чтобы избавиться от трупа. Наверное, убийца жил где-нибудь в этом районе.

Я проследила взглядом за молодой парочкой, появившейся со станции метро «Берри». Они побежали под дождем, прижавшись друг к другу, как два носка, только что извлеченные из сушилки.

Может, тот, кто убил Альсу, приехал сюда на метро? Нет, вряд ли. Притащиться в эту часть города, украсть обезьяну, отправиться вместе с ней домой, расчленить ее, потом вернуться сюда, чтобы выбросить на вокзале, — на такое не способен, наверное, ни один ненормальный.

Зажегся зеленый свет. Я пересекла Сен-Дени и пошла по Мезонневу на запад, все еще переваривая беседу с Бейли. Почему-то она не давала мне покоя. Наверное, меня смущало слишком трепетное отношение Бейли к бывшей студентке или же относительное равнодушие к обезьяне. Мне показалось, что о проекте «Альса» он отозвался несколько… негативно. А еще меня приводила в замешательство реакция Бейли на сообщение о том, что одна рука Альсы отсутствовала. Ведь, по словам Пелетье, он приезжал в лабораторию для опознания, а потом забрал обезьянье тело. Неужели не заметил, что одной кисти нет?

— Черт! — пробормотала я себе под нос.

Проходивший мимо мужчина в рабочем комбинезоне повернул голову и окинул меня сочувствующим взглядом. На нем не было ни обуви, ни рубашки. Обеими руками он держал наполненную чем-то хозяйственную сумку. Порванные бумажные ручки торчали в разные стороны. Я улыбнулась и посмотрела на мужчину. Он покачал головой и прошел мимо.

«Отличный из тебя получается сыщик, — внутренне упрекнула я себя. — Даже не спросила у Бейли, что он сделал с телом. Работаешь просто замечательно!»

Устроив себе мысленную выволочку, я решила, что теперь нуждаюсь в утешении, например в хот-доге.

Заснуть я все равно сейчас бы не смогла, поэтому не стала противостоять искушению и направилась к ресторанчику фастфуда на Сен-Доминик, заказала ход-дог, картофель фри и диетическую колу.

— Кока-колы нет, есть только пепси, — сообщил мне похожий на Джона Белуши тип с густыми черными волосами и сильным акцентом.

Я устроилась в красно-белом пластмассовом отсеке и принялась есть, рассматривая приклеенные к стенам туристические плакаты с видами Пароса, Санторини и Миконоса. За окном вдоль влажного тротуара начали выстраиваться машины. Мейн оживлялся.

Спустя некоторое время пришедший с улицы человек занял Белуши громкой болтовней на греческом. Его промокшая одежда пахла дымом, жиром и какой-то специей. В густых волосах поблескивали дождевые капли. Встретившись со мной взглядом, он улыбнулся, приподнял бровь и провел языком по губам. Продемонстрировал бы мне еще свой геморрой! Я ответила ему в том же духе, показав средний палец, и отвернулась к мокрому окну.

В магазинах на другой стороне улицы уже не горел свет. Им предоставлялся долгий отдых — завтра был праздничный день.

«Ля Кордонье ля Флер», — прочла я на одном из них. Почему хозяин обувного называет свой магазин «цветком»?

«Ля Буланжери Нан». Я задумалась, что означает эта надпись. Название булочной? Имя владельца? Или это реклама индийского хлеба? Сквозь окна булочной виднелись ряды полок, приготовленные к утреннему урожаю.

«Интересно, булочники и по праздникам пекут хлеб?» — задала я вопрос самой себе.

«Ля Бушери Сен-Доминик». На окнах магазина были перечислены предлагаемые товары. Lapin frais. Boeuf. Agneau. Poulet. Saucisse. Свежая крольчатина. Говядина. Баранина. Цыпленок. Сосиски.

Обезьяна.

Я бросила смятую обертку от хот-дога на картонный поднос. На штуковину, для получения которой люди рубят деревья. Туда же положила пустую банку из-под пепси, выбросила поднос в ящик для мусора и вышла на улицу.

Моя «мазда» стояла на том самом месте, на котором я ее оставила. Я села в машину и завела мотор. В голову опять полезли мысли об убийствах.

С каждым поворотом дворников у меня перед глазами возникал новый образ. Изувеченная лапа Альсы. Поворот. Кисть Моризет-Шанпу на кухонном полу. Поворот. Сухожилия Шанталь Тротье. Поворот. Кости рук с аккуратно отрезанными нижними частями. Поворот.