Ужин для огня. Путешествие с переводом

О, она была настоящей «йегемло»! Вспомнить хотя бы, как она собирала хворост. У нас было достаточно кизяков для растопки, но мать все время жаловалась на нехватку топлива и в конце концов послала Девку в лес за хворостом. Не спросив даже, где он находится, этот лес, Девка исчезла в неизвестном направлении, а через полчаса вернулась с добычей. Она умудрилась взвалить себе на спину вязанку, которую не унесли бы и двое мужчин, и теперь еле передвигала ноги. Казалось, она вот-вот рухнет под тяжестью груза… Могла бы спросить совета у кого-нибудь из местных. Но нет, она потопала куда глаза глядят и вскоре приплелась в Булла-Мэду, где итальянцы забивали лошадей на мясо. Представляю, как она обрадовалась: целое поле хвороста! И вот она пыхтит и обливается потом, волоча огромную вязанку конских костей, которые приняла за хворост. Жители поселка глазели на нее разинув рты. Вряд ли им могло прийти в голову, что она возомнила себя добытчицей топлива. Свалив кости у входа в дом, она тотчас побежала за второй партией: боялась, что другие найдут ее поле чудес и нам ничего не достанется.

Когда она во второй раз прошлепала по поселку со своим «хворостом», один из карабинеров решил последовать за ней, чтобы узнать, в чем дело. Они добрели до нашей лавки, где отец скучал у окна: покупателей не было. Увидев странное зрелище, он выбежал навстречу карабинеру и Девке, которую до этого видел лишь мельком и сперва не узнал. Девка же, напротив, сразу узнала его и с гордостью заявила, что нашла хворост.

– Как ты сказала?

– Хворост.

– Хворост?!

– Госпожа послала меня за хворостом. Это вторая вязанка. И там еще много…

– Вон! – взревел отец и изо всех сил толкнул Девку. Аккуратно уложенные кости рассыпались по земле.

Вон!.. Девка встала как вкопанная, глядя на него тупым непонимающим взглядом. Соседи уже показывали на них пальцами и покатывались со смеху. Отец влепил ей пару пощечин, Девка повалилась на землю, и, подстегиваемый всеобщим злорадством, он стал бить ее ногой по ребрам. Карабинер наблюдал издали с кривой ухмылкой – смесь издевки и отвращения. Наконец он неспеша подошел к отцу, спокойным голосом приказал ему собрать разбросанные кости. Тот мигом прекратил побои, посмотрел на итальянца затравленным взглядом и повиновался. Девка кое-как встала на четвереньки и принялась помогать хозяину, но карабинер остановил ее. Нет-нет, отец сам справится. Когда все соберет и сложит, итальянец покажет ему, куда сносить мусор.

Потом он величественно гарцевал на своем жеребце по бесконечной пыльной дороге, а мы тащились за ним – отец, Девка и я, – и каждый из нас нес вязанку костей. В свои одиннадцать лет я уже успел насмотреться всякого: казни, истязания, выволакивание трупов на всеобщее обозрение посреди базарной площади, на которой располагалась и наша лавка. Я даже видел, как людей привязывали к двум лошадям и те неслись в разные стороны, разрывая тело на части. Я не знал, как мне реагировать, никто ничего не объяснял. Я просто шел за Девкой, девка – за отцом, а отец – за лошадью, и я никак не мог решить, нравится ли мне эта лошадь. Знал только, что за ней нелегко поспеть. Даже отец выбивался из сил. О Девке и говорить нечего, пот тек с нее ручьями. А освежающий ветер? Я видел, как листья деревьев шевелятся от его прикосновений, но этот ветер был нам не помощник. Он как будто вообще не дул, а только беззвучно теребил листву. Казалось, все вокруг дрожит каким-то робким дрожанием, и эта бесполезная дрожь передавалась нам. Поравнявшись с Девкой, я потихоньку вытянул кость из ее вязанки и бросил на землю. Потом – другую, третью. Девка взглянула на меня с удивлением, но протестовать не стала.

В это время меня засек карабинер. Не знаю, что заставило его обернуться. Все распалось на кадры: вот он разворачивает лошадь, мчится на меня, и его скакун превращается в бесформенную груду, обволакиваемую пыльным вихрем; вот этот вихрь – или это всадник? – выхватывает меня из-под копыт – так же как в прошлый раз… Но тут лошадь остановилась, итальянец спешился, и я пришел в себя. Схватив меня за плечи, он посмотрел мне в лицо с неопределенным выражением, как будто принял меня за кого-то еще. Я думал, он скажет: «Извините, обознался». Но вместо этого он заорал, обращаясь ко мне и никому другому: «Ты куда это собрался?!» Я сказал, что просто иду за своим отцом. Такой ответ разозлил его еще больше. Задыхаясь от гнева, он стал топать ногой, как капризный ребенок. Все произошло внезапно, и так же внезапно, успокоившись, он прыгнул на лошадь и, еще раз поглядев на меня неопределенным взглядом, поскакал дальше. Мы поплелись следом. Когда же, пыхтя и потея, мы наконец дотащились до Булла-Мэду, карабинер приказал Девке с отцом отнести все кости туда, где взяли, а меня осторожно поднял и посадил перед собой на лошадь. «Тебе повезло», – бросил он отцу. И мы помчались обратно в поселок. Всю дорогу я слышал только, как он кричит: «Держись! Держись крепче!»