Ужин с аристократом

— Обычно я пользуюсь ключом, — шепотом ответила хозяйка коттеджа. Они вошли в холл. В помещениях стояла полная тишина. Везде горел свет, и везде — никого. Они обошли все комнаты, но хозяина не обнаружили. Затем вышли в сад, обогнули здание и увидели его под кустом сирени. Трофим сидел на скамейке в странной позе. В его ногах валялась пустая бутылка водки, а рядом белел листок бумаги. Скамейку освещал садовый фонарик, но голова Трофима оставалась в тени. Когда женщины подошли ближе, Лена заметила на его лице кровь. Ноги у нее подкосились. Руфина Абрамовна с неимоверным трудом усадила ее рядом с Трофимом и пошла в дом искать телефон. Позвонив в милицию и скорую, вернулась в сад с мокрым полотенцем. Лена оставалась на том же месте и смотрела на мужа полными ужаса, широко открытыми глазами. Руфина Абрамовна приложила ей ко лбу полотенце и попыталась заставить подняться. Со второй попытки ей это удалось. Лена встала и послушно пошла за ней в дом и так же послушно легла на тахту. Меджрицкая вернулась в сад. Она хотела найти листок бумаги, что лежал рядом с неподвижным мэром на скамейке. Но листок исчез. Она осмотрела землю вокруг и увидела маленький черный пистолетик. Старушка поняла, что Трофим из него и застрелился. Но куда делась бумажка? Она вернулась в дом и попыталась заговорить с Леной. Та ничего не помнила и ничего не понимала. Через несколько минут приехала милиция, а следом «скорая помощь». Руфина Абрамовна сама едва держалась на ногах, но нашла в себе силы все членораздельно рассказать следователю Белянчикову. Захар Гаврилович подробно записал ее рассказ и попытался поговорить с вдовой. Но с Леной произошло несчастье. Она снова впала в состояние беспамятства, в котором пребывала несколько лет назад. Ее увезли в больницу. Руфину Абрамовну Белянчиков доставил домой на служебной машине. Старушка от нервного напряжения ослабла, но заставила себя подняться на второй этаж, войти в квартиру, принять сердечные капли и позвонить Голеневу в Англию.

* * *

Директор некоммерческого фонда «Узник совести», доктор философских наук Ибрагим Казиев сидел в плетеном кресле у бассейна с листком в руке, старательно зазубривая несколько предложений. Одеждой, кроме полотенца, прикрывающего гениталии, он не пользовался. Полностью погрузившись в непривычное дело, бандит не видел и не слышал ничего вокруг. В том числе и двух обнаженных русалок, которые резвились в бассейне. Губы Казиева старательно шептали слова, написанные на бумаге, а глубокие морщины на лбу выдавали недюжинное напряжение мысли. Компьютерная распечатка несла следующую информацию: «Дамы и господа, извините нашего кандидата. Она сегодня уже провела встречу с избирателями и, наверное, задержалась в пробках. Уверен, с минуты на минуту прибудет».

Казиев привстал с кресла и, не обращая внимания на упавшее к его ногам полотенце, громко вслух зачитал вышеуказанный монолог. Закончив чтение, посмотрел на бассейн и крикнул:

— Телки, я готов.

Русалки тут же выбрались из воды и встали возле Ибрагима. Казиев отложил листок на стул, поднял взгляд к потолку и попробовал произнести текст по памяти:

— Дамы и господа, извините, нашего кандидата. Она, бля, сегодня уже прове…

Договорить русалки не дали. Подскочив к чтецу, они спихнули его в бассейн и, радостно заверещав, прыгнули в воду сами. Казиев мрачно выбрался из бассейна, вытер полотенцем руки, взял листок, снова уселся в кресло и зашевелил губами:

— Уважаемые дамы и господа… — Бандит не был дебилом и столь несложный текст запомнил быстро, но произнести столько слов и не вставить между ними спасительную матерную добавку у него никак не получалось. Девушки должны были принимать экзамены и в случае неудачи устраивать «студенту» купание. Но тот продолжал упорствовать, они замерзли и попросили пощады.

— Хер с вами. Идите грейтесь.. — Смилостивился Казиев, и русалки тут же исчезли. Он решил и сам сделать перерыв, попариться с девушками, а потом взяться за дело с новыми силами. Но в это время к нему подошел секретарь и сообщил, что Корявый привел того самого мента.

— Тяни их сюда, и больше никого не пускай. — Приказал Казиев и снова прикрылся полотенцем. Подручный по кличке Корявый растительности на голове не имел, а кличку заработал за пристрастие прятать глаза за солнцезащитными очками. Их он не снимал, кажется, даже ночью. Небольшого роста, с длинными мускулистыми руками и шишковатым черепом, он производил по настоящему отвратительное впечатление. Но Казиев его примечал и много лет держал при себе. Недавно он поручил своему любимцу отыскать милиционера, уволенного из органов. Казиев затевал навестить ребят, открывших подпольный цех с фальшивыми дисками и, чтобы напугать владельца, желал иметь в банде настоящего мента. Помощник поручение Казиева выполнил. И сейчас происходило знакомство. Корявый подвел к хозяину плечистого русоволосого парня, с голубыми глазами и чуть застенчивой, едва заметной улыбкой.

— Мент? — Вместо приветствия, поинтересовался Казиев.

— Бывший. — Улыбнулся блондин.