Ужин с аристократом

— Мать меня из дома выгнала. Мужика с дочкой поделить не смогла. И ни разу не поинтересовалась, как я выплываю в этом говне. Мне ее не жаль.

— Маму обижать нельзя, — упрямо повторил Казиев, расчесывая свой пробор перед зеркалом: — И если, бля, опять эта история выплывет, твои избиратели тебя не поймут.

— Не выплывет. Она скоро сдохнет. У нее уже метастазы. А от людей я ее спрятала. Утром в частную клинику увезли, аж под Питер. Пусть поищут…

Несколько официантов чередой внесли подносы с напитками и закусками. Мака продолжала стоять у камина. Бумаги убиенного шантажиста давно сгорели, и даже пепла от них не осталось, а она все продолжала взирать на огонь:

— Спасибо тебе, Ибрагим. Ты меня сильно выручил…

— Ладно, садись, девушка, выпьем, бля, покушаем. Друзья должны помогать друг другу. Только я к тебе, бля буду, со всей душой, а ты ко мне, бля буду, попой… — Перешел к делу Казиев.

— О чем ты, Ибрагим? — Насторожилась Мака.

— Сама, бля, знаешь. Я твоей херней занимаюсь, свои дела на хер забросил. Политика это хорошо, а капуста, бля буду, для меня лучше. Хули, бля, только в игры играть. Деньги надо зарабатывать.

— Я же плачу. — Возмутилась Соловьева: — Только за последний месяц около семисот тысяч на твой штаб перевела.

— Не на мой, бля, а на свой, — поправил ее доктор философских наук: — Тебе, что, бля, отчитаться за каждый грюн? Ты, девушка, расценок не знаешь? Только один канал за двадцать минут твоего базара, бля буду, пятьдесят штук к ним на хер слил. А разворот «Комсомолии» ни в курсе, во что обходится? А аренда залов? Ты на неделе по три раза, бля, встречи устраиваешь. А на пайку в зеленых каждому сказочнику? А наглядная ксива в типографиях? Нет, девушка, если посчитать, я не уверен, что, бля буду, своих не доложил… Мои пацаны по твоим делам за красивые глазки бегают? Я их, бля, только за сегодняшний фейерверк по штучке премировал. Редакцию газеты палить это не табачный киоск. О мокрухе, бля, уж не говорю, репортера мочить даром лохов нет.

— Подожди, не тараторь. — Поморщилась Мака: — Мы же вместе идем. Я выиграю, ты в доле. Забыл?

— Ты мне, бля, про потом песни не пой. Я сам петь умею. Ты мне про сегодня скажи.

Мака достала из сумки мобильный телефон, включила его и не мигающим взглядом уставилась на Казиева:

— Сколько ты хочешь?

— Стольник-то за месяц я, бля, заработал?

— Годится. — И она набрала номер: — Толян, переведи на «Узник совести» сто пятьдесят штук зеленых из Кипра. — И повернулась к Казиеву: — Для друзей я щедрая. Наливай, сам говорил, пора выпить и закусить.

— Больше базара нет. — Ухмыльнулся доктор философских наук и разлил коньяк: — Давай за тебя. Станешь, бля, президентом, амнистию всем нашим объявишь.

Мака загадочно улыбнулась:

— Напрасно смеешься. Я дама с размахом, а президентов те же бабки делают. Чем черт ни шутит, подсоберем, можно и рискнуть. Вон сколько по Европе баб развелось, и ничего, правят.

Высказаться Казиев не успел. В кармане бандита прозвучала музыкальная фраза из неувядающей «Мурки». Он достал телефон, выслушал и протянул Маке:

— Твой кассир до тебя дозвониться не может. Ты же свой отключила.

Мака взяла трубку:

— Слушаю тебя, Толян. Перевел?

Что ответил Толян, Казиев не слышал, но по тому, как лицо подруги потемнело и в глазах появился змеиный блеск, понял, что кассир ее не обрадовал:

— Что там у тебя?

— Бывший дружок кислород перекрыл. Недооценила я солдатика. Ладно, получишь от немца. Туда он не дотянется… — Мака залпом допила коньяк, встала и подошла к камину. Ибрагим понял, что она переваривает известие, и молча принялся за еду. Она вернулась за стол, поддела вилкой кружок отварного языка, пожевала и снова ушла к камину. Бандит продолжал тактично помалкивать.

— Помнишь наш первый разговор, когда я тебе предложила возглавить штаб. — Он кивнул, она продолжила: — Ты жаловался, что никогда не узнаешь, кто замочил твоего брата?

— Конечно, помню. Ты даже что-то намекнула, но я решил, понты наводишь.

— Твоего Алехана убил мой афганец.

— Врешь. Они не пересекались!

— Дурак ты, Ибрагим. Олег поехал мочить Кащеева, а твой брат оказался рядом. Вот они оба и погибли.

Глаза бандита налились кровью:

— Почему раньше молчала?

— Жалела солдатика. Чувства у меня к нему. А он меня продал…

— Теперь он покойник. Помоги достать.

— Соколик с молодой женой скоро вернется из Англии и своих сынков привезет. Дождись и действуй.

— Вот с них я и начну. Пусть он, блядь, помучается. Сначала их по одному буду резать, а его напоследок. И жену прикончу. Молодая, говоришь? Тем лучше. На его глазах сучку и прикончу.

— Он не теленок, смотри сам не подставься. Кащея он как мальчика сделал. Правда, с тех пор постарел, но пока еще списывать его рано.

— Ты о чем, женщина? Я, блядь, пол-Москвы под собой держу. Что мне твой солдатик!? Слово скажу, на куски разорвут.

— Мое дело предупредить. Ты мне живым нужен. — Улыбнулась Мака и с трудом удержалась, чтобы не добавить к прилагательному «живым» наречие «пока».

* * *