Ужин вдвоём

— Да потому что это «Абба»! Вот сборник хитов «Blondie» я бы ей подарил с радостью. Или полную коллекцию Ника Дрейка на пяти дисках. Или даже «Непорочное зачатие» Мадонны. Но «Аббу» — ни за что! Будь я проклят, если хоть одно пенни из моих тяжелым трудом заработанных капиталов уйдет в Швецию, на поживу Бенни и Бьорну! Вот так же и теперь. Если ты купишь «Звездные недели» на свои деньги, подаришь мне, а я подарю Иззи, то не буду чувствовать себя так, словно предал свои идеалы и помог деньгами злейшему врагу.

— Знаешь, ты иногда просто невыносимый! — говорит Никола, ущипнув меня за руку.

Какая обыденная сцена, думаю я: ворчун-отец поддразнивает дочку. Мы не привлекаем ничьего внимания; но, повернувшись к Николе, я вдруг замечаю у соседнего стенда ту, кого никак не ожидал здесь встретить. Иззи. Она стоит к нам спиной, всего в нескольких футах — достаточно руку протянуть. И в то же время — словно в другой галактике.

На мгновение я преисполняюсь надеждой. Сейчас она обернется и увидит меня. Потом посмотрит на Николу, снова на меня — и все поймет. Обман закончится. Правда выйдет на свет. И мне не придется искать в себе мужество, чтобы рассказать ей о Николе.

Но, разумеется, такого везения в жизни не бывает. Решение за мной. Все, что от меня требуется — заговорить: она узнает мой голос, обернется — и дело сделано. Все, что нужно — подать голос. Я стою, словно прирос к полу, и собираюсь с духом, чтобы сделать, что должен. Но духу мне не хватает. Обливаясь ледяным потом, я пригибаюсь за стендом и увлекаю за собой Николу.

— Что такое? — спрашивает она.

— Иззи, — шепчу я. — Иззи здесь. Уходи. Я тебе позвоню, обещаю.

Никола, не оглядываясь, бросается к выходу. Я гляжу ей вслед, и сердце у меня разрывается. Кажется, что я ее унизил. Предал. Отрекся от нее. Но ничего не поделаешь. Никола скрывается, и я мысленно готовлю себя к следующим испытаниям. Передо мной выбор: можно уйти из магазина, не оглядываясь, можно подойти к Иззи и объявиться. Убегать нечестно, думаю я. Это слишком легкий выход — а легкого выхода я не заслужил. Так что делаю глубокий вдох, выпрямляюсь и, словно ничего не случилось, продолжаю перебирать компакты. Через несколько секунд она меня окликает.

— Привет, детка, — говорю я, подняв глаза. — Ты что здесь делаешь?

Она подходит и целует меня в знак приветствия.

— Ищу подарок для Стеллы. Она что-то не в духе, и я хочу ее взбодрить. А ты как здесь оказался?

— Просто проходил мимо. Сама знаешь, не могу пропустить музыкальный магазин. И что же ты выбрала Стелле?

— Пока не знаю. Нужно что-нибудь такое, что бы ее отвлекло и подняло настроение. У нее на работе проблемы. Что посоветуешь?

— Подумать надо.

Иззи задумчиво кивает и смотрит на мои руки. Тут я соображаю, что все еще сжимаю в руке диск Моррисона.

— Что это я вижу перед собой? Неужели «Звездные недели»?

— Они самые.

— Ты же этот альбом терпеть не можешь! — недоверчиво восклицает Иззи. — Однажды ты сказал, что это «худший в мире образец псевдо-соул-фолк-блюз-рока», а в другой раз — что такая музыка твоим ушам противопоказана.

— Да ну? Так и сказал?

— Именно так. Сам небось прекрасно помнишь.

— Ну… гм… может же человек передумать? Ведь тебе он нравится, а ради тебя я готов поступиться принципами.

— Дейв, я тебя обожаю!

— Так что это тебе. Теперь давай решим, что подарить Стелле.

— А ты бы что предложил?

Я подвожу ее к дискам на букву «У» и показываю обложку «Маленьких черных цифр» Кэтрин Уильямс.

— Возьми вот это.

— Кэтрин Уильямс? Я про нее слышала. У нас редактор музыкального отдела ее просто обожала — но это было давным-давно. А что это вообще такое?

— Хороший женский вокал, акустическая гитара, медленные баллады о любви, измене и разлуке. Стандартная музыка, но добротная. Стелле понравится.

— Ладно, возьмем, — говорит Иззи.

Я несу диски к кассе, плачу за Моррисона и отдаю оба Иззи. Она целует меня в щеку.

— Когда дома будешь? — спрашивает она.

— Как обычно. А ты?

Она смотрит на часы.

— Постараюсь не слишком задерживаться. — Еще поцелуй. — Ладно, я побежала. — Сделав шаг, она останавливается и оборачивается ко мне. — Ах да, совсем забыла рассказать: у меня хорошая новость.

— Какая?

— Помнишь Адель? Адель и Дэмиена?

Как же, и Адель, и Дэмиена прекрасно помню. Старые университетские друзья Иззи. Не слишком близкие друзья — из тех, с которыми перезваниваешься раз в месяц и заканчиваешь разговор словами: «Надо бы как-нибудь встретиться». Последнее, что я о них слышал — Адель беременна.

— В прошлую субботу Адель родила, — сообщает Иззи. — Девочку. Восемь фунтов шесть унций. Назвали Мэделин Катриона Мейсон.

Я всматриваюсь в ее лицо, ища следы печали или тайной зависти. Много месяцев мы не говорили о выкидыше, словно этого и не было — и все же от разговора о ребенке Адели и Дэмиена мне делается как-то не по себе. Однако Иззи, кажется, ничего такого не чувствует.

— Как Адель? — спрашиваю я.