Узкие врата

Фил лег навзничь, блаженно вытянулся. Распрямившийся позвоночник его болел тупо, отдаваясь во всех уголках тела — но не резко, не этими ужасными рывками, из-за которых хочется ходить скорчившись, как инвалид… Он решил лечь и подумать, выработать какой-то новый, сверхумный план — но прошлая бессонная ночь дала себя знать, и он отключился стремительно, даже не успев застегнуться в спальнике. Так и уснул поверх, распластавшись лицом вниз.

Разбудил Фила какой-то маленький, тихий звук. Вернее, сначала не разбудил, а пришел в сознание прямо через сон: «Ш-шурк»… Мышиный звук, коротенький, чуть слышный.

Вот, повторился. «Ш-шурк, кр-р-х…» И еще раз… И шелест. Усилием воли Фил втолкнул себя в явь, не раскрывая глаз, не двинувшись, умудрившись однако напрячь каждую мышцу, собравшись для борьбы. Теперь он слушал уже наяву, пытаясь определить направление звука — и понял, что не ошибся. Тихо скрипнула застежка-молния: кто-то тихий копался в их рюкзаках.

Осторожно-осторожно Фил повернул направо голову. Приоткрыл щелкой правый глаз. Движение на миг прекратилось, как вспугнутое. Некто смутный, кажется, небольшой, легко шевельнулся у дощатой стены. Фил собрался, как пружина, запретив себе на миг помнить о боли в спине, и одним длинным броском перехватил тихого вора уже у самой лестницы.

— А!

Вскрик подмятого им под себя человека был очень высоким, так что Фил на мгновение даже ослаб от неожиданности. И заломленная в запястье рука, моментально выпустившая все, что держала, была неестественно тоненькой и хрупкой. И раньше, чем по лестнице стремительно затопали ноги, Фил уже отпустил пойманного, сжимая его лишь за узенькие, укрытые черной тканью плечи.

— Роза?! Какого Темного ты тут…

— Ну-ка, пусти ее, шпиен проклятый, — голос Мариуса звучал достаточно категорично, но еще категоричней выглядело длинное двуствольное ружье, масляно блестящее в свете фонаря. Мариус, чьи волосы и борода пламенели, просвечивая огнем, и один из его сыновей — с фонарем — были уже наверху. Второй подоспевал снизу по лесенке, и где-то еще высовывалась, прорываясь наверх, макушка дядьки Николая. Сколько шума в три часа ночи, подумать только! Сапоги, усы, ружье. И все на нас двоих. Отличная приключенческая повесть.

Алан, встрепанный и ничего не понимающий, сел на месте, хлопая непроснувшимися глазами. Одежду он снял перед сном — все, кроме трусов, носков и белой маечки, и теперь его голые плечи, жалобно высовывающиеся из спальника, придавали остросюжетной ситуации еще больше нелепости. Не кажется ли вам, сэр, что ружье здесь излишне? Лучше сразу прикатить пулемет…

Девочка Роза, едва Филова хватка ослабла — а ослабла она, едва тот понял, что в руках у него ребенок — молча подобралась и отбежала в сторону, и теперь стояла рядом с отцом, хлопая белесыми глазищами.

Фил постоял под ружейным дулом, понимая, что единственное, что можно сделать — это оставаться спокойным, и предпочел заговорить первым, чтобы не превратиться в Пойманного-Вора-Отвечающего-На-Вопросы.

— Вот это да, хозяин. Нечего сказать, доброй ночи. Что здесь происходит-то?

— Это я у тебя сейчас спрошу, — Мариус, раздувая ноздри, поводил ружьем вверх-вниз, и Фил подумал, что при желании мог бы у него это ружье выбить. Но желания не было. Да и надобности — тоже.

— Мы легли спать, я проснулся от того, что ваша дочка копалась в наших вещах. Я думал, поймаю вора. Чем обязан такому вниманию?

Алан, проморгавшись, начал уже что-то понимать. В волосах у него торчали иглы соломы, почти такого же цвета, как и сами волосы. Вылезать из спальника, чтобы предстать без штанов перед всем этим собранием с ружьями и фонарями, он никак не мог.

— Мы никакие не шпионы, — подал он голос из темноты, пытаясь сделать слова убедительными — но получалось что-то слишком испуганно. — Мы не шпионы, правда… Нам только нужна помощь. У нас… У меня большая беда.

— Это мы сейчас проверим, шпионы вы или нет, — Мариус сунул ружье в руки второму сыну, уже вылезшему наверх и присоединившемуся к честной компании. Толстыми топающими шагами он направился туда, где совсем недавно копалась его странная дочь — к рюкзакам. Фил, скрестив руки на груди, следил за ним без малейшего движения. Он хорошо понимал, что сейчас лучше не шевелиться, вообще не делать ничего.

— Эй, Кел, посвети-ка мне. Я тебе не Роза, в темноте не вижу.

Обыск был коротким, но выразительным. Фил едва сдерживал улыбку, пока господин Мариус придирчиво оглядывал извлекаемые из карманов рюкзака вещи — коробку пластыря, колледжерский пропуск (исследованный им с особым тщанием), поджиг-набор для плохой погоды — таблетки сухого спирта, специальные охотничьи спички… Алан дернулся, но остался на месте (непонятно, по какой из двух причин: отсутствие штанов или ружье), когда со дна его рюкзака, из полиэтиленового пакетика, была извлечена толстая клеенчатая тетрадка в клеточку. Мариус склонился над ней, как коршун над добычей, жадно откинул обложку… Фил следил за ним, стиснув зубы, чтобы не расхохотаться. Тот удивленно поднял глаза, собрав наморщенный лоб, как гармошку.

— Стихи какие-то?..