Узкие врата

Нелли торопливо сочувствовала: да, девочка, ты из огня да в полымя, в театре клювом не щелкай, воспитывай умение влезть в анус без мыла, хоть ты и все равно не научишься. Когда Инге неожиданно предложили партию Одиллии, у Нелли отвисла челюсть. Сколько бы ни проповедовала учительница неразрывность каторжного труда и успеха, сколь бы ни притворялась презирающей везение и прочие окольные пути, – а им-то верила более всего! Тайно ставила свечки богине Терпсихоре за каждую, пусть самую мелкую Ингину удачку, за любое позволение судьбы показать настоящий танец. Суммарный груз тщеславия, отпущенный ученику и учителю на двоих, решительно волокла Нелли.

Предложение с Одиллией повергло ее в суеверное благоговение. Инга же осмеливалась роптать – она тут же выдохлась из-за распухшего графика репетиций. Нелли шипела и торопливо замаливала ее грехи, чтобы не гневить Бога неблагодарностью, не ввести в искушение сменить масть. Логика в этом была: слишком уж было очевидно, что шанс и впрямь свалился с неба, шанс в виде Нины, а она лошадка темная, умудрилась обойти все склоки и пристрастия стороной, обогнуть рифы злословий и оказаться первой у раздачи. И с какого благоволения авантажная Нина оказала честь, пригласив репетировать Одиллию?! Они и трех слов не сказали друг другу, из всех солистов колючей разношерстной трупы к ней Инга не приближалась ни разу. И так и не поняла ее, неблагодарная, не полюбила за фантастическую удачу – за гастрольный спектакль, поднесенный на блюдечке.

А ведь неоперившейся черной лебеди следовало усесться перед Ниной в глубокий книксен. Вместо этого Инга в наивной своей привередливости заметила ее суетливые жесты, ленивые глаза, отображающие только две эмоции – готовность к выполнению команды или злое замешательство. Смех крякающий, грубый. Нина из тех, кто ретиво исполнителен, оттого вздорен, нетерпим и скучен. Требует пунктуальности.

Инга была не в силах выдержать этот ритм: между текущими репетициями и вечерним выходом, если он есть, еще репетиция. Немыслимо! Темнело в глазах. Ничего не надо. Спать! Только бы добраться до кровати. Лампа останется зажженной, а консервы из скумбрии – неоткрытыми. А завтра опять ждала Нина, которая в действительности вовсе не слепая посланница судьбы, она без расчета и шагу не ступит. Нина выбрала Ингу обдуманно и объяснимо. Во-первых, та показала себя в дуэте из «Лебединого» еще на выпускном. Во-вторых, Одетта – не ее роль, как сие ни кощунственно звучит. Только пристальная Нина сумела разглядеть в давешнем триумфе выпускницы заведомую усталость от великой роли. Лебеди в «Лебедином озере» озадачивали Ингу. Живые птицы уязвимы, задумчивы, люди навязали им хрупкую романтику, ангельскую верность и еще бог знает что, однако в балете они – сущие морализаторы. С Одиллией проще, она соблазнительница, однозначная негодяйка. К тому же черный лебедь элегантнее… Это уже Славкины трактовки. Он – Зигфрид. За это знакомство можно простить Нине и высшим силам все.

Если жизнь держится на трех китах, то для Инги Слава – один из китов. Выдумщик, балагур, сплетник. Дарит Инге фамильный бабкин перстень, вносит поправки в ее гардероб, учит, какие духи лучше блондинкам, какие – брюнеткам. Констатирует с прищуром:

– Твой стиль – лаконичность, не вздумай носить воланы и рюши.

Инга станет жить «по Славке», как по Библии.

– Ищи человека с прочной профессией, к которому ты будешь прохладна. Пусть это будет его третий брак, тебе не нужен молодой. Тогда гармония. А любить тебе нельзя. Ты высохнешь. Одна любовь у тебя уже есть. Понимаешь, о чем я? Не бывает балерин на две ставки…

Славкины сентенции – смесь Книги перемен и балаганной хиромантии, но смесь качественная, связанная. Никто еще так много не говорил с Ингой о ней самой. Слава объяснил ей про эдипов комплекс, Слава открыл ей Армстронга, особенно спиричуэлс Motherless Child.

Да, да, самтаймз я чувствую себя как дитя без матери. Я и есть дитя без матери… Слава объясняет, что сирота ждет от любви возмещения ущерба. Но мало кто в силах оплачивать долги судьбы.

– Нет-нет, Инга, твое кредо – довольствоваться малым, никаких всепоглощающих страстей, только необременительные романы в щадящем режиме. Искать большего – напрягать силы, ранить сердце, тратить жизнь. Помни, ты – балерина, оглянуться не успеешь, как зима покатит в глаза. Пока на пути восхождения, а не убывания, нужно успеть устроить себе пристанище, вот и все. Театр пообкусает тебя, как сможет, урви себе кусочек тепла. Будь эгоисткой и прохожей. Носи цвет шампанского. Подчеркивай губы. Ты не овечка, ты нервозная, капризная, с тобой сложно, и легче не питать на свой счет иллюзий, чем недоумевать над злым роком.