Узнай меня, любимая

- Что вам угодно? – задала я глупый вопрос, и столбу воротному понятно, что ему нужно.

Красавец надвигался неспешно. А спешить ему, и вправду, было некуда. Поворачиваться к угрозе спиной я боялась, и отступала, пятясь к калитке.

- Ты что ж удумал, Ирод?! – кинулась к незнакомцу Лукерья.

Один выпад, и короткий меч, похожий скорее на большой кинжал, насквозь прошел через старуху. Она упала, не успев даже вскрикнуть. Вот так, просто, раз – и нет человека. Фекла, завыв как раненая волчица, упала на окровавленную сестру. Я осталась стоять один на один с убийцей.

- Кто тебя послал? Она?

Молчание.

- Полюбовник? По-всякому княгиню распутную ублажаешь? – кинула я ему презрительно, чтобы хоть как-то обидеть гаденыша.

- Хочешь, и тебя перед смертью побалую, – нагло оскалился он, показывая мне острые зубы.

- Гляди, она к моему мужу дорожку протаптывает, как бы лишним не остаться.

- Там на всех хватит, – сплюнул юнец и поманил меня кончиками длинных пальцев.

Я, двумя руками вцепившись в рукоять, занесла оружие. Убийца расхохотался, еще раз сплюнул и шагнул ко мне. «Обманный выпад, петля, удар. Обманный выпад, петля, удар», – шептала я как заклинание, наставления Олеся. Выпад не получился, мне стоило больших усилий удержать равновесие. Убийца лениво отстранился. Понятно, что он давно бы прирезал меня как Лукерью, но ему доставляло удовольствие играть с трепещущей жертвой. Знатный волчище вырастит из этого звереныша. «Ба-бах», – ударила пушка. Юнец отвлекся. Обман, петля, удар. Соперник едва успел увернуться, край сабли чиркнул по холеной щеке.

- Сучка! – прорычал он скорее с удивлением, чем со злостью, сделал ответный выпад, я резко подалась вправо. Эх, сабля тяжелая, слишком тяжелая в моих слабеньких ручонках! Я не успеваю размахнуться. Еще один такой выпад врага и все, мне конец. Я сражалась, Яромир, я стара…

Убийца расширил глаза, вскинул руки, роняя меч, с детским удивлением обернулся. За ним стояла Фекла. Я с размаха рубанула по молодому телу, кровь брызнула в лицо, но этого уже не требовалось. Из спины юнца по самую рукоять торчал нож. Благословенна привычка местных жен – таскать на поясе-гашнике всякую всячину: вязальные крючки, ножницы, шильца и… ножи.

Я стояла и все смотрела, и смотрела на труп поверженного врага. Меня объяло какое-то тягучее оцепенение, не позволяющее пошевелиться, пальцы вмерзли в рукоять сабли, не желая разжиматься.

- Спрятать его надо, – собрано-деловито произнесла Фекла.

Я удивленно перевела на нее взгляд, только что это была убитая, раздавленная горем женщина, потерявшая сестру, единственного родного человека, все близкие старух сгинули от мора. И вот Фекла взяла себя в руки и готова действовать.

- Спрятать и всем твердить – не приходил, – повторила она.

- А зачем нам его прятать, это же убийца? – я непонимающе подняла на нее глаза.

- Сбыслав это, полюбовник великой княгини.

- Так и что?! – с вызовом крикнула я, пусть узнает эта мерзкая бабенка, как мы посланного ею убийцу угробили, пусть позлится.

- Узнают, что у нас помер, обвинят тебя, хозяйка, в убийстве, – хрипло произнесла старуха.

- Но это ж он нас убить хотел, слабых баб! – возмутилась я.

- Никто не видел, что это мы его. «Добрые» люди скажут: пришел в церковь звать, а вои княгини-чужачки его прирезали. Спрятать. И, хозяйка, боярину своему про-то тоже не сказывай. А Лушеньку я обмою и прикрою, скажем – как грохнуло, она со страху и померла.

Вот тут я с ней сразу согласилась и уговаривать не пришлось. Про то, что княгиня руками любовника хотела меня убить, я не сомневалась. Так вот, Яромиру про это знать не надо. Он с горяча натворить может такого, что потом и не расхлебаем. Может он и поменялся, да норов разве ж переделаешь.

Я растерянно оглянулась. Куда ж здесь спрячешь? И тут вспомнилось про ямку-укрытие. Вот она и могила. А если подопрет, так труп и назад можно вытащить. Тогда уж все равно будет, кто его там убил.

Преодолевая брезгливость, я кинулась, чтобы схватить тело за ноги.

- Нет! – одернула меня Фекла. – Сама я.

- Но я…

- Нет, – проявила упрямство старуха. – Нечего брюхатой с мертвыми возиться. Негоже. Вон, на пороге посиди.

Брюхатой? Что значит – брюхатой? А ведь и правда, все сходится. У меня ребеночек будет. У нас с любимым будет ребеночек!

Снова бахнула пушка. Яречек, живи, живи… ради нашего дитя.

Я подбежала к колодцу, распахнула яму. Фекла, с неожиданной для хрупкой старушонки силой, поволокла покойника к схрону, скинула, потом бережно взвалила на плечо сестру и унесла в избу.

На истоптанном снегу остались алые пятна крови, много пятен. Они особенно были заметны в том месте, где лежал этот Сбыслав. Схватив метлу, я поспешно начала заметать грязный снег туда же, в яму. Часто работая ступнями, примяла остатки снега, чтобы скрыть следы борьбы.