Узнай меня (СИ)

Потом прибежала стража и заломав ему руки, вывела вон. Он не сопротивлялся. Выходя, с удовлетворением оглянулся. Четыре трупа лежали в полной тишине кабака. За четверых он отомстил. Пусть это будут мама и сестры.

Он знал на что шел.

Правило дайнов — прав сильнейший, сработало и тут.

Его кинули в камеру, допрашивали, били, но он стоял на своем: пришел поесть, сел за стол, а тут эти…. Как не удивительно, но свидетели подтвердили его слова. Последнее время даггеры распустились, зачастую вели себя агрессивно и провоцировали драки сами. Суд был скоротечный. Частично правоту его признали, но в силу того, что сварма лишилась четырех даггеров, обязали отрабатывать затраченные на их содержание деньги. Сумма выходила не малая, даже в силу того, что половину даггеры скорее всего никогда и не получали. Тогда Урмэд рискнул изобразить раскаяние и попросить вступить в ряды свармы, так сказать в возмещение ущерба погибших. Присутствующий на слушаниях ком-капитан* роты погибших, пристально оглядев его, ухмыльнулся и согласно кивнул.

То, что было дальше, Урмэд вспоминал всегда с неохотой. Три весны муштры, унижений, постоянных стычек с товарищами убитых им, появление друзей, еще больше врагов, наконец, нанесение ритуальных шрамов и вступление в ряды элитного подразделения штурмовиков-даггеров… Еще две весны ушли на то, чтобы доказать, что он достоин звания ком-капитана и ответственности за жизни роты.

А потом, у него появилась кличка «Бешеный». Терять Урмэду было нечего, а убивать дайнов ему очень нравилось.

***

Иэнель широко раскрыла глаза.

— Ты убил всех?

Урмэд горько хмыкнул.

— У меня было десять вёсен. Кого-то подставил, кого-то стравил друг с другом, и они уничтожили себя сами. Некоторых убивал тихо, исподтишка… — он заметил, как Иэнель скривилась, — Нет, мне не стыдно. Им же не было стыдно нападать на ничего не подозревающих женщин и детей. Но многие, так и не дождались моей мести — подохли сами. В бою, в подворотнях, в притонах, верхом на шлюхах, от болезней и даже от укусов бешеных собак.

Иэнель молчала с испугом смотрела на него.

— Да, мои руки в крови даже не по локоть. Так что подумай хорошенько, хочешь ли ты узнавать обо мне больше.

— Но как же ты разыскал всех участвовавших в том налёте? Их были сотни. Ведь напали одновременно на пять домов.

— Шесть. Ты забыла Озерный Лес.

— Ах, да, точно! Так как?

— Во-первых, их было не так уж и много. Ты была права, когда предположила, что так казалось от страха. Шесть групп от десяти до шестидесяти дайнов. В зависимости от размера и количества живущих в поместье. Расчет на внезапность был верен. Мужчины в городах на турнирах, в увольнении по поводу праздника, а в поместьях как правило оставались ждать женщины и дети.

Во-вторых, на четвертую весну службы, меня, как умеющего писать и знакомого с грамотой, направили в штаб, в канцелярию. А оттуда и до архивов не далеко. Полгода скукоты, маразма и рутины, и списки были у меня. Зарекомендовав себя хорошо, меня перевели и повысили до ком-капрала. А там времени и свободы появилось больше, так что я, сверяясь со списком, потихоньку начал приводить в исполнение свой приговор

На небе уже зажглись первые звезды. Урмэд зажег магический светильник над холстом и неспешно продолжил писать картину. Пораженная его словами, Иэнель долго молчала. Она была ошеломлена исповедью дайна. Иметь столько упорства, изворотливости и мотивации, чтобы убивать! С другой стороны — это же дайны! Те, кто убили маму, сестер, братьев… всех. Стоп! но Урмэд кто? И почему он убивал своих?