Узнаёте? Алик Деткин

Она аккуратно сообщила нам всем о том, как мы сели на электричку, как сошли с неё, как добрались до дачи, как познакомились с Племянником и как «в одиннадцать часов сорок минут по местному времени за нами захлопнулась дверь…»

— Много конкретных, тебе одной известных деталей! — похвалил я Миронову.

Я был благодарен ей за её удивительное спокойствие (команды волноваться не было, она и не волновалась!). А главное, за ту фразу, которая натолкнула меня… Но не буду забегать вперёд. Хотя мне очень хочется забежать.

— Заседание кружка продолжается! — объявил я.

— Разве не лучше нам помолчать? — спросил Покойник. — Я чувствую, что твоя мысль заработала. Мы помолчим, чтоб не мешать…

— В самом деле, Алик! Так, наверное, будет лучше! — сказала Наташа.

Значит, она продолжала надеяться на меня! Я снова похолодел, но уже от радости. «Теперь я должен уцепиться за тот кончик верёвочки, который, кажется, у меня в руках!» — так я решил.

— О, не бойся вспугнуть мою мысль! Все эти детали, воспоминания питают её и укрепляют… Пусть теперь Глеб расскажет нам какие-нибудь случаи из жизни своего дедушки. Как это бывало раньше…

— Вот здесь, значит, дедушка… «Тайну старой дачи»… — растерянно начал Глеб. Он снова не дотягивал фразы. — В этом подвале… Там вот, на крышке стола…

Он отделил круглую крышку от ножек садового столика, переплетённых соломой.

На обратной стороне, внутри чёрной рамки, было что-то написано. Глеб прочитал:

— «Здесь, в течение одного года, трёх месяцев и семи дней, была написана повесть „Тайна старой дачи“».

— Мемориальная крышка, — сказал Покойник.

— Так, так, так… — произнёс я задумчиво. Все сразу притихли.

Наташа Кулагина, которая стояла сзади, смотрела на меня с надеждой. Я чувствовал её взгляд затылком и сердцем. Он обжигал меня!

— Значит, дедушка здесь, в подвале, входил в настроение? — спросил я Глеба. — Не торопись, сначала подумай…

— Да… входил.

— Он нагонял на себя страх, как сообщил нам племянник Григорий? Подумай хорошенько, не торопись.

— Да… нагонял.

— Оставайтесь на своих местах! — скомандовал я.

И храбро бросился в темноту.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой я наконец… впрочем, сами поймёте

Я крепко обнял скелет. И потащил его сквозь густую, непроглядную тьму к слабому, неверному свету лампочки.

Идти было недалеко. Но ведь длинный путь может показаться коротким и лёгким, а короткий, наоборот, длинным и тяжким. Всё зависит от того, какая у тебя ноша. Если нет ничего, кроме весёлых, радостных мыслей, тогда легко, а если в руках скелет…

О, сколько неожиданных и глубоких мыслей посетило меня в тот день! Некоторые из них, я думаю, были даже достойны того, чтобы попасть в тетрадку Наташи Кулагиной. «Может, когда-нибудь её общая тетрадка станет действительно общей (её и моею!), — мечтал я. — И мы будем поочерёдно записывать в неё свои глубокие мысли. А потом будем читать… Не вслух, а каждый отдельно, про себя. И всё будем знать друг о друге! Хотя совсем уж всё знать, конечно, не обязательно, а вот самые заветные думы, которые касаются… чего касаются? Движений души!» Эти последние слова я вычитал недавно в книге. Они мне очень понравились: «движения души»! Оказывается, душа может двигаться. Раньше я этого не предполагал.

«О, если б я знал, в каком направлении движется её душа, я бы обязательно повернул и свою в ту же сторону. И наши души столкнулись бы… Вернее сказать, встретились. Или соприкоснулись!» — так мечтал я, прижимаясь к скелету. Он чем-то колол мне руку. А чем именно, я не мог разобрать во мраке.

«Когда-то это был человек! — думал я. — Он ходил в костюме, думал, удирал с уроков, сдавал экзамены… Может быть, даже любил. Как я! Неужели когда-нибудь…»

Внезапно передо мной выросло что-то большое и тёмное.

Я пригнулся и взглянул на эту фигуру сквозь рёбра, как сквозь планки забора.

— Кто это? — спросил я еле слышно: язык плохо слушался.

Мне ответил Принц Датский:

— Алик! Как хорошо! Я боялся, что ты заблудишься. Ты ведь один…

— Алик! Как хорошо! Я боялся, что ты заблудишься.

— Мы вдвоём… со скелетом! — Его добрый голос вернул мне дар речи. — Что-то здесь колется… Помоги! Но осторожно: не поломай ему рёбра.

Через минуту я уже объяснял Наташе Кулагиной, хотя не глядел на неё и делал вид, что говорю для всех остальных:

— Это не Дачник! Логический анализ убедил меня в том, что скелет, как и подвал, как и вообще вся эта муть, нужны были Гл. Бородаеву для вдохновения. Он сперва нагонял страх на себя, а потом уже на читателей. Таким образом, нет оснований думать, что нас заперли для того, чтобы… Чтобы мы дошли вот до этого состояния!

Я указал на скелет.

— Откуда такая уверенность? — спросил Покойник.

Опытный глаз мог почти безошибочно определить, что Покойник очень боялся смерти. Нет, он не хотел унизить меня. Он хотел, чтобы я его убедил, успокоил. Когда на тебя надеются, ждут от тебя защиты, успокоения, это очень приятно. Но и трудно!

Сколько неожиданных наблюдений и выводов посетило меня в том подвале!