Узнать каждого из вас (СИ)

Блондинка долго молчала. В голове вертелось бесчисленное количество мыслей, но еще больше переживаний о том, как Марго воспримет то, что так желает услышать. Как она отреагирует на новость об измене, хоть и вынужденной? Да и вообще, какие эмоции вызовет сама идея соблазнения Степы? Впрочем, своим молчанием она ничего не добьется. Обреченно вздохнув, Оксана нерешительно начала свой рассказ с того самого момента, как мужчина научил ее едва ли не физически чувствовать душу Марго.

***

Степан так ни разу не смог дозвониться Вале с того самого дня, как в ее руках оказался злополучный конверт с фотографиями. Девушка не отвечала на его звонки, иногда просто игнорируя, иногда сбрасывая и не перезванивая, а иногда и вовсе отключая телефон. Разумеется, в голове мужчины волшебным образом родилась идея о том, что он где-то накосячил, но, удивительно, Степа и подумать не мог, что Валя обо всем узнала.

Вообще, строго говоря, он совершенно забыл о той ночи, которую провел с абсолютно незнакомой ему девушкой. Внезапно появившееся влечение к ней испарилось с той же скоростью, оставляя скребущее душу воспоминание об измене, однако даже оно преследовало Васильева недолго. Естественно, он испытывал жуткое чувство вины, корил себя за несдержанность, но, вместе с этим, ему было удивительным образом плевать на все это. Время назад не вернуть, так к чему пустые размышления о том, как стоило бы поступить?

Любил ли он Валю? Безусловно, да. Было ли ему стыдно перед ней? Разумеется.

Но рассказывать и, тем более, просить прощения Степа не планировал. Для чего? Она все равно не простит его, а так, может быть, через несколько лет (а может и быстрее) воспоминание о той ночи сотрется из его памяти навсегда.

Тем не менее, с каждым днем, проведенным в командировке, тревога нарастала все сильнее, постепенно превращаясь в чуть ли не животный страх. А что, если она действительно обо всем узнала? Что его ждет по возвращению домой?

Ответы на эти вопросы были Степану так необходимы, что он работал практически сутками, желая поскорее разобраться со всеми служебными обязанностями и вернуться в родной город. План удался, поэтому мужчина вернулся на несколько дней раньше положенного срока. Купил по пути домой ее любимые цветы, конфеты и вино — в общем, сделал все возможное, что пришло в его голову. Извиняться он не умел, но был уверен, что сейчас пришла пора учиться.

Ключ с привычным скрежетом скользнул в замок. Первый оборот. Второй. Дыхание неожиданно участилось от вновь подскочившей тревоги. Дверь легко поддалась, позволяя Степе зайти в прихожую, что он сделал нарочито громко, пытаясь привлечь внимание.

Висит пальто, на месте стоят туфли. На кухне горит свет, пыли на полочках нет. Пахнет стиральным порошком. Что же, все признаки присутствия в квартиры женщины налицо, значит, она хотя бы не решила его бросить, отлично. Кажется, все не так плохо.

— Милая, я дома! — вкрадчиво мягкий голос, словно у маленького ребенка, что разбил на прогулке коленки и пытается вымолить прощения еще до того, как мама все увидела.

— Убирайся к черту!

Что же, кажется, все плохо. Она даже не вышла к нему, чтобы сказать это в лицо. Судя по всему, даже не двинулась с места, чем бы ни занималась.

— Валя! Давай поговорим, пожалуйста, мне очень жаль. Прости меня, я…

Трудно извиняться, когда не знаешь, за что. Хотя с каждым мгновением Степе все сильнее и сильнее казалось, что девушка каким-то образом узнала об измене. Разувшись, он быстрыми шагами прошел на кухню, откуда доносился голос Вали.

— Что непонятного в слове «убирайся», Васильев?

Антонова сидела на подоконнике, укутавшись в мягкий плед и глядя на вечерний город. На улице шел противный дождь, мелкий, моросящий. Отвратительный, как мужчина, стоящий перед ней.

— Давай поговорим, пожалуйста, я…

На глаза Степе попался конверт — единственный предмет, лежащий на столе. Не обращая внимания на подпись, он взял его в руки, быстро открыл и вынул фотографии, быстро просматривая одну за другой. Однако скорость практически сразу уменьшилась, как только он осознал, что именно изображено на снимках.

— Прости меня, я… Мне ужасно стыдно перед тобой, я не знал, как тебе о таком рассказать. И не хотел говорить, потому что боялся, что ты…

— Стоп, Васильев, мне не нужны твои оправдания, оправдывайся перед собой. Хватит с меня любви, отношений, попыток идти против судьбы. Хватит с меня тебя.

— Но…

— Все, никаких слов. Я очень долго думала над этим. Ты либо убираешься к чертовой матери отсюда, мне все равно куда, хоть в Австралию.

— Либо? — надежда в голосе Степы молила о пощаде и прощении, буквально кричала, но, кажется, эту мольбу Валя совсем не слышала.