Узнать по глазам. Истории о том, что под каждой маской бьется доброе и отзывчивое сердце

Проснувшись утром 11 марта 1918 года, повар военного лагеря Фанстон, штат Канзас, Альберт Гитчелл понял, что такую невыносимую боль в горле раньше он никогда не испытывал. Встав с кровати, он почувствовал дикую слабость и еле добрался до медпункта, где ему измерили температуру. Альберта тотчас госпитализировали: градусник зашкаливал на отметке более 40 градусов.

Вскоре на пороге медпункта появились еще несколько мужчин с такими же симптомами, а к вечеру госпиталь Фанстона был уже забит пациентами с жуткими болями в горле, кашлем и ознобом: легкомысленный повар мог заразить их, просто чихнув на приготовленную им пищу.

Есть другая версия начала пандемии: мир заразила хрюшка. Свинину со штаммом вируса мог использовать тот же Гитчелл для своих кулинарных дел.

В 1918–1919 годах, пока испанка гуляла по планете, погибли от 50 до 100 миллионов человек, заразились же около 550 миллионов, что тогда составляло почти треть населения планеты. Тут надо отметить, что, как и в случае с COVID-19, болезнь часто проходила без каких-либо симптомов.

Как бы то ни было, официально нулевым пациентом был признан Альберт Гитчелл. С него и началась пандемия, погубившая больше людей, чем две мировые войны, вместе взятые, – испанка.

Кстати, сам Альберт Гитчелл выздоровел и прожил долгую и счастливую жизнь, став пивоваром и ресторатором.

Изначально же в лагере Фанстон этой тяжелой формой гриппа заразились около пятисот военных, несколько умерли. Ну и что? Подумаешь – простуда, это же не осколок шрапнели, и всех выздоравливавших и не очень солдат быстро отправляли на фронты Первой мировой. А прибавьте к такому огромному скоплению людей еще и жуткие антисанитарные условия в окопах – трудно представить себе более благодатные условия для развития эпидемии.

Шла Первая мировая война, и в лазаретах лежали тысячи немецких, французских, британских и американских солдат, но не с ранениями, а с испанкой.

Лишь к концу июня 1918 года охваченная пандемией Испания – нейтральная в войне страна – первой заговорила о заболевании. Вот почему этот грипп назвали «испанка».

Испанские газеты только и писали, что о болезни и о постоянно растущем числе ее жертв; общественные места – школы, кафе, церкви, театры, различные собрания – закрыли; вход в транспорт без марлевой повязки был запрещен. Все как сегодня, только без электронных пропусков и штрафов.

Однако для того чтобы не сеять панику на передовой, страны-участницы дружно молчали о страшном гриппе.

В октябре 1918 года практически не осталось места на планете, куда бы ни проникла испанка: солдаты перемещались на другие фронты или возвращались домой, волоча за собой смертоносное заболевание.

Так, в Индии умерли 17 миллионов человек – примерно 5 % населения, в Иране и Самоа – 20 % жителей. А в самих США, откуда все пошло, умерли 675 тысяч, а переболели до 20 миллионов человек.

У испанки была странная особенность. Более незащищенными оказались не старики и больные со слабым иммунитетом – жертвами испанки в большинстве своем становились здоровые люди 20–30-летнего возраста.

Только в конце ХХ века ученые смогли объяснить этот парадокс.

Испанка, как я уже отмечал, проникла во все города и веси Земли, даже к эскимосам на Аляску. Именно условиями местного климата воспользовался американский патолог Йохан Халтин, когда в начале 50-х предпринял попытку «достать» вирус испанки из ее жертв, похороненных во льдах городка Бревиг, где из 80 жителей выжили только восемь. Но тогда ему это не удалось.

Десятилетия спустя были открыты новые способы извлечения вируса из тел, и в 1997 году Халтин вновь приехал в Бревиг. Врубаясь в вечную мерзлоту киркой, 73-летний патолог (сейчас он в добром здравии и ему 96) обнаружил останки женщины, чьи легкие целиком сохранились. Это позволило американским ученым воссоздать генную структуру испанки.

Выяснилось, что, попадая в организм, вирус (его назвали N1H1) вызывал сверхактивный цитокиновый шторм.

Этот сверхактивный шторм провоцировал воспаление всех тканей, после чего у иммунной системы начиналась паника и она старалась всеми способами убить своего мнимого врага, на самом же деле уничтожая организм человека.

Благодаря этой особенности вируса, например, выжил блиставший своими картинами, но не здоровьем Эдвард Мунк: он заболел испанкой в 55 лет. Знаменитый писатель Франц Кафка, который страдал туберкулезом, тоже заразился испанкой и остался жив. Их не слишком активная иммунная система не выдала в ответ на вирус губительную сверхреакцию.

Испанка сошла на нет, когда сам вирус привел к исчезновению породившей его среды.