Узник Гуантанамо

Террорист сразу не понял, но потом коротко кивнул и махнул стволом в сторону барьера. Медленно, стараясь не дергаться, Даша выбралась из толпы и, твердо шагая, прошла через зал. Она услышала, как буроголовый что-то мычит себе под нос. Молится он, что ли?

Стараясь не испачкать обувь, Даша присела за барьером и осмотрелась. Рядом с ней оказался конторский разболтанный стул. Повинуясь скорее животному инстинкту, чем разуму, девушка начала отвинчивать металлическую ножку. Она старалась не шуметь, однако все-таки сломала ноготь и тихонько взвизгнула.

Больше не стреляли. Послышались шаги: буроголовый топал в ее сторону. Сжав ножку стула в руках, Даша напряглась, как пружина. Веселое бешенство овладело ею. Это было похоже на детскую игру в прятки, когда становится сразу и весело, и страшно до жути. Еще секунда, и уродливая голова в балаклаве возникнет над барьером…

– Магазин штурмуют!.. Подставили, суки вонючие!.. Вали, Валет, кого успеешь! – раздался утробный рев вожака, и тут же вновь затрещали автоматные очереди.

Едва разобрав эти слова, Даша одним прыжком, как учили на курсах выживания, вымахнула из-за барьера, занося над головой свое оружие.

Ее удара террорист не ожидал: в то время как его «калашников» тянулся к заложникам, Даша с размаху опустила ножку стула на загривок буроголового. Сноровки не хватило: железо скользнуло по потной шкуре и зацепилось за шиворот испачканного камуфляжа. Буроголовый, похоже, почти не почувствовал удара, но рефлекторно дернулся и в ту же секунду нажал на спусковой крючок. Задравшийся к потолку ствол «калашникова» выпустил короткую очередь, и сверху снегом посыпались ошметки пластика.

Даша взглянула в глаза террористу. Из-за балаклавы мутно и почти сонно глядели зрачки невменяемого человека. Найдя новую цель, буроголовый повернулся вполоборота к девушке, и автомат в его руках прорисовал в воздухе плавную дугу. И снова шестым чувством Даша поняла, что сейчас ее единственное спасение – прижаться к буроголовому, чтобы злой автоматный глазок больше не смотрел на нее в упор…

Девушка прыгнула, взмахнув руками, чтобы вцепиться в морду в балаклаве всеми десятью ногтями. Буроголовый выставил приклад, и пальцы Даши больно ударились о дерево.

Террорист отскочил назад, снова задирая ствол. Даша, зажмурившись, бросилась буроголовому под ноги – и очень удачно: тот не устоял на ногах и грузно припечатался задницей к полу, дернул ногой, стараясь угодить девушке в лицо.

Снова загремели выстрелы в коридоре, в холле, на лестницах. И заложники, утратившие остатки самообладания, бросились врассыпную.

Прежде чем Даша успела повиснуть на автоматном цевье, буроголовый вскинул оружие и, не целясь, выпустил длинную очередь по бегущим. Крики и стоны, казалось, качнули стены. Уцелевшие падали на пол, прикрываясь руками.

– А казачок засланный! – прохрипел буроголовый, оборачиваясь к Даше.

Это была первая связная фраза, которую она услышала от него.

* * *

Двадцать метров до входа в зал Тарасов преодолел в три прыжка, побив мировой рекорд в спринте. Кто-то из бойцов успел поддержать огнем: пули разорвали обшивку стены в полуметре от лица Артема. Прежде чем в сумерках появились фигуры террористов, из глубины помещения полетели пули. «Только бы не прямое попадание!» – подумал Тарасов. Шальная пуля чиркнула по бронежилету, еще одна ударилась в каску, подарив Артему давно забытое ощущение дикой боли в шейных мышцах.

«Калашников» ожил в руках майора Тарасова. Он ловко срезал лупящего очередями с колена террориста и, отпрыгнув, вмял обшивку на стене, вжался – и, вскинув ствол, полил пулями светлый квадрат прохода. Еще один свалился мешком, раскидав кривые ноги…

Пули летели мимо, свистели над головами залегшего спецназа, вонзались в пластик и дерево. Пороховая гарь застилала глаза.

Тарасов полоснул длинной очередью, словно крестя светлый проем, и сквозь утробный рев раненых хрипло проорал:

– Не стрелять!

Там были видны жмущиеся по углам фигурки заложников. Вихрем влетев в торговый зал, Артем на миг ослеп. Этого мгновения хватило, чтобы откуда-то сбоку рубанула короткая очередь и приклад «калаша» Тарасова разлетелся в щепки, вылетел из рук.

Тарасов упал, перекатился, перехватывая штык-нож из «разгрузки». Загрохотал вражеский автомат, прочертив пол рваным пунктиром. В лужах крови лежали убитые. Живые, оцепенев, расширенными глазами смотрели на картину побоища. Оставшийся в живых террорист вскинул автомат, и Артем понял, что не зря предупреждал Белорыбина насчет…

Эту секунду, растянувшуюся на вечность, майор Тарасов будет вспоминать до конца своих дней. Черный глазок «калашникова» пристально смотрел ему в лицо. Говорят, что в последнюю секунду перед умирающим проносится, как в ускоренной съемке, вся его уже случившаяся жизнь. Ни черта перед глазами Артема не пронеслось – только вспомнился почему-то убитый тогда в Гуантанамо талиб, который кричал: «Уходи, хороший русский!» Сейчас грязный толстый палец сделает легкое, едва заметное со стороны движение, и пуля за тысячную долю секунды преодолеет эти три посмертных метра…