Узник комнаты страха

Для него близкая связь с образами, фееричными и невероятными, была той причиной, по которой становилось, как он начал подмечать, все сложнее и сложнее выходить из состояния наркотического опьянения обратно в «реальность» с ее «роботическими» рефлексами и отсутствием вариантов. Он давно для себя понял, что «там лучше». Он любил проносящиеся перед глазами тысячи и миллионы мыслеобразов, которые детально вспомнить впоследствии было очень трудно или, правильнее сказать, вообще невозможно.

Время исказилось. Так всегда: кажется, что проходит часов пять, а после пробуждения видишь, что тебя не было всего около часа, максимум, полутора.

Когда прошел пик, интенсивность трипа начала спадать. Виктор помаленьку спускался с орбиты. Ему начали мерещиться всякие интересные вещи. Он как будто бы смог видеть с закрытыми глазами: они как бы и без того были закрытыми, но мужчина дополнительно прикрыл их руками, правда, с трудом, так как координация движений еще была нарушена, но, тем не менее, он все равно видел очертания комнаты и силуэты предметов.

Вестибюлярный аппарат тоже решил, что пора подкинуть смешных глюков: то Цилицкому казалось, что он подвешен вверх ногами, то – что он лежит на животе и смотрит в пол, хотя на самом деле он продолжал спокойно лежать на спине на диване.

Окружающая обстановка двигалась и искажалась параллельно с искажением ощущений в теле, которое, как ему казалось, то растягивалось, то сжималось.

И вдруг откуда ни возьмись к нему подлетел какой-то аппарат, по конструкции напоминающий десантный корабль инопланетян, и начал засасывать его внутрь! Цилицкому стало безумно страшно. Он резко открыл глаза – «механизм, похожий на сепаратор», и Виктор почему-то знал, что он и был именно сепаратором, – исчез, но оставалось стойкое ощущение, будто агрегат высосал-таки часть человека, и теперь он навсегда останется неполноценным, и поэтому ему теперь одна дорога – к наполеонам в шестую палату. И ему было абсолютно не до смеха. В надежде избавиться от нелепого состояния, он снова закрыл глаза.

В голове все закрутилось, краски начали смешиваться в многослойную радугу, смещаться все больше к центру. Через несколько мгновений или часов этой круговерти он ощутил, будто он сам находится в этом пространстве, где все перемешивается. Он больше не был наблюдателем работы этого вселенского блендера, он был составной частью будущего коктейля.

Виктор понял, что это – «ловушка на уровне кармы». В нее затягивает души, и они там перемешиваются и варятся в собственном соку. Это неустанное движение сбивало его с толку, он уже не знал, кто демон, кто ангел, кто враг, кто друг. Он и сам уже был не он, а набор личностей, которые хаотично всплывали в сознании. Один момент он был сам себе лучшим другом, еще мгновенье – и уже врагом и предателем.

И вдруг кружение закончилось. Цилицкий обнаружил себя стоящим перед витриной, которая сверкала мигающими лампочками. Он стоял напротив и смотрел, как перемигиваются огоньки.

Вдруг фокус его зрения расплылся, потом опять собрался, и перед ним уже сияли три иероглифа. Они мерцали довольно красиво, но понять их смысл Виктор не мог. Потом иероглифы трансформировались в двойную спираль ДНК, и она поползла перед его сознанием, а вслед за ней в голове полз чей-то голос: «Он ломает твою ДНК». Довольно быстро ДНК сломалось. Виктор тряс головой, а в ушах слышал свист. Нет, с первого раза ДНК не сломалось. И во второй раз Цилицкий отшатнулся. Когда нечто взялось за ДНК в третий раз, мужчина начал, защищаясь, считать: «Десять. Десять. Десять…», и ему казалось, что говорит он: «Здесь. Здесь. Здесь». А потом он сказал: «Тынедракон» и повторил это много раз.

А потом он снюхивал снежинки с куртки, и в нос ему летел запах химической чистоты, но не как у стирального порошка, а намного вкуснее.

Снова появились иероглифы, но на этот раз они попробовали перерасти в гриб, и гриб пульсировал зеленым цветом. А потом из него вылупились два кубика. У одного грани были красными, у другого – синими. Кубики вращались на ребре, хотя были скреплены между собой алгоритмом. А потом кубиками жонглировала Катя, у нее были маленькие ручки, которыми она нещадно терла… терла…

Виктор смотрел и осознавал всю безысходность ситуации. Он ничего не мог сделать, он отворачивался, но Катя была везде. Он швырнул в нее большим кактусом и закрыл глаза. Снова все закружилось, но на этот раз – выводя его из фантасмагории.

Виктор обнаружил себя на кровати. В больнице. Ему в задницу кололи иглу шприца с заранее посаженной в него беременной девушкой.

Это было очень страшно, но выхода не было.

Как, когда и почему закончился этот ужас, он потом не мог вспомнить.

* * *