Узник моего сердца

– Чушь – все к нашему благу, – пробасил повар и грубо рассмеялся. – Вот теперь-то я расплачусь с мельником. Великодушие так и распирает меня – могу заплатить ему половину.

Лэр и сопровождающие его люди вошли в замок, за ними ликующая толпа, слуги, приплелась даже Мюетта.

Ящик поставили на длинный стол. Улыбающийся Лэр де Фонтен открыл его и в присутствии собравшихся пересчитал деньги. Тут же раздали самые важные долги. Эймер, сидя рядом с сеньором, тщательно заносил все в расходную книгу.

Дождались своей очереди и лесники. После жаркого спора они согласились на три ливра – с учетом стоимости дров на следующую зиму.

На исходе дня ящик унесли на второй этаж в комнату сеньора. Вечером Николетт и Лэр поднялись наверх. Хотя Николетт и была дочерью герцога Бургундского и женой старшего сына короля Франции, она никогда не видела столько золотых монет сразу. Ее долги всегда оплачивались другими – сначала родителями, потом министрами короля. Она рассмеялась, когда Лэр взял горсть золота и бросил на кровать, где устроилась «его леди».

Итак, слуги смогут поменять одежду и не будут больше походить на нищих. Купят новую обивку, портьеры, кастрюли и многое-многое другое.

Позже, когда Лэр, лежа рядом, обнял Николетт, она неожиданно стала серьезной.

– Мы должны отремонтировать часовню. Де Фонтен расхохотался.

– Чтобы замолить наш грех, нам придется построить собор.

– Не шути такими вещами, – нахмурилась Николетт. – Нужно поблагодарить Бога, чтобы он послал нам удачу.

Де Фонтен ничего не ответил – еще будет время поговорить и об этом. Ремонт часовни занимал мысли Лэра намного меньше, чем сладость губ Николетт и прикосновения нежного тела, доверчиво прижавшегося к нему.

ГЛАВА 15

В течение нескольких дней купцы Андлу не раз наезжали в Гайяр, обсуждая поездку в Жизор.

В кухне постоянно говорили о предстоящей ярмарке. Дора и Жозина бывали в Жизоре еще до того, как лордом Гайяра стал Лашоме. Служанки сопровождали тогда старого де Гантри с женой и теперь рассказывали о ярмарке в самых ярких красках. Поэтому Николетт вбила себе в голову, что и в этот раз ее подруги обязательно должны поехать. Лэр, конечно, не мог отказать «своей леди» ни в чем. Но что касается самой Николетт… Ведь она должна носить еду «узнице Гайяра» каждый день, и это дело нельзя поручить никому из слуг. Жизор был не так уж далеко – всего двадцать лье, но телеги торговцев, нагруженные товаром, едут с черепашьей скоростью. Если даже отправиться до рассвета, то только во второй половине дня караван сможет достичь Жизора.

Так что Николетт, глубоко огорченная, отказалась от мысли о поездке. За день до ярмарки Лэр привел ее в кабинет Эймера, поскольку старый клирик куда-то вышел. Осыпав ее поцелуями, Лэр спросил:

– Ты действительно хочешь побывать на этой ярмарке?

– Нет, вовсе нет, – хотя ее голос и глаза говорили другое.

– Это правда, ma cherie? – Николетт опустила глаза, ничего не ответив. Лэр продолжал:

– Я думаю, носить еду пленнице вполне можно доверить Альберу.

Николетт обвила шею Лэра, поцеловала в губы и бросилась на кухню, чтобы рассказать Доре и Жозине, что она тоже едет в Жизор.

Холодное утро еще не успело опуститься на землю, когда купцы Андлу собрались на площади у часовни. Слышались крики, ржание лошадей. Тяжело груженые телеги неясно вырисовывались в предрассветных сумерках, словно холмы. Люди чертыхались, спотыкаясь в темноте, ослы своими резкими криками порой заглушали все остальное. Лошади нетерпеливо трясли головами.

По знаку Жюдо караван тронулся с места.

Мишельмерская ярмарка в Жизоре позволяла торговцам предложить товар много большему числу покупателей, а также закупить то, что потом можно продать в Андлу за лучшую цену.

Лэр и тяжело вооруженные всадники присоединились к каравану близ каменного моста. Деревянные колеса скрипели, копыта стучали по булыжнику, голоса, крики, ржание наполняли все вокруг.

Закутавшись в плащи с капюшонами, Николетт, Дора и Жозина вполголоса переговаривались, с трудом сдерживая лошадей, стремящихся присоединиться к каравану телег и фургонов.

Лунная ночь постепенно превратилась в ясный день. Последние листья, уцелевшие на деревьях, заиграли розовым и янтарным цветом в лучах новорожденного солнца. Луга, расписанные желтым и красным, походили на раскрытый церковный требник. Из хижин выходили крестьяне, махали руками, приветствуя проезжающих. Когда долина сменилась перелеском, всадникам несколько раз удавалось увидеть оленей. Грациозные создания, заслышав шум, тут же исчезали среди деревьев. Огромные дубы простирали ветви над дорогой, стволы, покрытые серо-зеленым мхом, высились, как сторожевые башни.

Только после полудня они впервые увидели шпиль Жизорского собора и остроконечные крыши городка, раскинувшегося на склоне холма. Под крепостными стенами Жизора уже раскинулись разноцветные шатры и палатки.

Флажки весело развевались на ветру, звуки флейты и барабана наполняли все вокруг.