Узник моего сердца

Как по заказу, отворилась дверь и вошла Агнес. Полная женщина, крепко сложенная, с большими выразительными глазами и благородным ртом. Как всегда, истинные черты ее характера никак не проявлялись. Ох, уж эта бесхитростная способность заставлять людей – от простого крестьянина, до самого высокопоставленного вельможи – выполнять ее желания!

– Как приятно видеть тебя, сестра! – Лэр улыбнулся.

После смерти матери, когда Агнес было только четырнадцать, она взяла на себя все домашние заботы. Каждый, включая отца, подчинялся девушке. Восьмилетний Лэр был отослан к брату матери, маршалу д'Орфевре, чтобы получить военную подготовку. Агнес добивалась всего упреками и проповедями.

Сестра подошла и с улыбкой подставила щеку для поцелуя.

– Ты только что приехал? – сам вопрос и тон, которым он был произнесен, сразу же настроили Лэра агрессивно.

– Меня задержала толпа. По мосту стало просто невозможно проехать.

Она бросила на брата скептический взгляд, потом обратилась к мужу.

– Не заставляй посетителей ждать, Жером, – это прозвучало как приказ.

Розовое лицо мужа стало пунцовым, и он поспешно ответил:

– Да, дорогая. Извини, братец, но я должен вернуться к моим налоговым бумагам. Мы еще поговорим за обедом, – пообещал он, уходя в кабинет.

Через открытую дверь Лэр мельком увидел нескольких писарей, сидящих за столом, заваленным пачками рукописей. Сквозняк донес запах пыли и чернил – так пахнут монашеские рясы.

– Пойдем, – Агнес взяла брата под руку. – Посидим в саду. Нам о многом нужно поговорить.

Пока они шли через комнаты в сад, Лэр поблагодарил сестру за подарок – перчатки для верховой езды. Но она равнодушно отнеслась к его благодарности, и это было так непохоже на нее. Агнес редко позволяла забывать даже о малейшей милости. Как только они присели на скамейку, Агнес резким тоном произнесла:

– Я слышала, ты недостойно вел себя, – Лэр приготовился возразить, но сестра продолжила: – Скандал дошел даже до моих ушей, – она сверлила брата взглядом. – Похоть оскорбительна для божьего взора, так же, как и пьянство. Это только приведет тебя к гибели. Ты не заботишься о своей душе. Неужто не понимаешь, что такое поведение позорит семью и разрушает наше состояние!

Агнес любила сплетни. Она использовала их как инструмент, и весьма полезный. Посещения двора короля Филиппа давали ей полезную информацию. Но Лэр решительно не понимал сестру.

– Не смотри на меня, как невинная овечка, – продолжала Агнес, глядя на красивые волосы брата. – Ты отлично знаешь, что я имею в виду.

Агнес любила брата, но не питала иллюзий относительно его характера. Он молод и красив, широкоплечий, с узкими бедрами. Его веселые, искрящиеся синие глаза казались почти фиолетовыми, а в улыбке всегда столько очарования, перед которым не могли устоять юные леди.

– Нет, не знаю. Последние три месяца я провел в Понтуазе, будучи, к сожалению, трезвым и целомудренным.

Сестра настолько удивилась его заверению, что даже забыла нахмуриться.

– Ты сказал, три месяца?

– Да. По этой же причине я не навещал тебя до сегодняшнего дня и не поблагодарил за подарок, – он хотел добавить, что она лучше знала бы, что делает ее брат, если бы больше уделяла внимания собственной семье, а не дворцовым сплетням, но решил промолчать.

– Ты не лжешь мне?

– Много лет назад я понял, что это бесполезно, – еле слышно пробормотал Лэр, отводя глаза от пронизывающего взгляда сестры.

– Что?

– Нет, конечно, нет, Агнес.

– Тогда, видимо, ты не вовлечен…

– Вовлечен во что? Ты говоришь загадками.

– До меня дошли слухи, опасные слухи. Шепчут, что королевские невестки завели себе любовников – братьев д'Олни. Также упоминается твое имя.

– Но это же смешно!

– Ты уверен?

– Да, – его ладони вспотели. Агнес всегда так влияла на него. Лэр отвел глаза, направив взгляд на маленький искусственный пруд слева от бронзовых часов. Поверхность пруда покрывали лилии, над ними порхали стрекозы. – Только дурак будет играть в эти игры.

– Мужская натура часто заставляет мужчин делать глупости.

– Но не такие, как эта. Ты сама сказала, что это слухи.

Она наклонилась вперед и взяла брата за руку.

– Поклянись, что не имеешь к этому никакого отношения.

– Не имею, – их глаза встретились. Лэр поежился. – Почему я должен тебе лгать? – произнес он наконец.

– Потому что ты всегда был лжецом, и лгал с удовольствием. Нет, не отрицай. Ты не забыл те времена, когда набил лягушками корзинку для шитья нашей тетки? Или день, когда притворился, что утонул в реке на глазах отца Грегори?

– Он был тираном, – пробормотал Лэр. Воспоминание тронуло улыбкой его губы – он всячески избегал уроков латыни.

– И потом был еще случай, когда ты обманул брата и сделал из него посмешище, прежде чем…

– Все это было много лет назад, – прервал он сестру. – Я был ребенком. И делал это для развлечения.

– Мессир, наш отец не находил это смешным.

– Да, – согласился Лэр, вспоминая, как сильно был избит.

Агнес прищурила глаза.

– А почему я должна теперь верить тебе?

– Потому, что я говорю правду.

– Тогда поклянись перед Богом, отныне и навсегда, что ты не вовлечен в этот скандал.