Узник моего желания

Как только осталась одна, она накинула свою ночную рубашку сверху и потушила все свечи, кроме тех, что стояли рядом с кроватью - их можно было быстро задуть. Затем она подошла к столу, где заметила еще раньше бутылку вина. Питье действует только несколько часов. А если ее муж не придет в ближайшие часы? Должна ли она пока обождать? Что ей надо было сделать, так это спросить Милдред, через какое время питье начинает действовать. Дверь чуть приоткрылась, и Гилберт вошел в комнату, устремив взгляд на кубок.

- Нет, оставь это, - кратко приказал он, готовый остановить ее, если она не послушается. Он поставил другую бутылку вина на стол. - Я рад, что ты слушаешься меня.

- Что мне еще делать, если ты держишь в плену мою мать? Он проигнорировал ее слова, сердито смотря на кубок.

- Ты собиралась отравить его?

- Нет.

Он нахмурился еще сильнее, повернувшись к ней.

- Тогда себя?

Она засмеялась, близкая к истерике. Он схватил ее за плечи.

- Отвечай!

Она сбросила его руки.

- Если бы я собиралась отравить кого-либо, то это был бы ты! - прошипела она, вложив в эти слова всю свою ненависть.

Он выглядел взволнованным, и ей пришло в голову, что, возможно, Гилберт действительно боялся, что она причинит вред себе.

Он сказал, не встречаясь с ней взглядом.

- Ты сделаешь все, что возможно. Чем скорее у тебя будет ребенок, тем скорее я тебя заберу.

- Так ты собираешься убить его? Он не ответил, так как дверь была открыта, и их могли услышать.

- Иди в кровать и жди его. - Он подтолкнул ее в нужном направлении.

Ровена уклонилась. - Ты иди и жди его, поскольку этот брак - твоя затея, прошептала она гневно. - Он настолько слеп, что вряд ли заметит разницу.

Гилберт усмехнулся.

- Я рад, что ты сохранила чувство юмора. И будет разумнее с моей стороны забрать у тебя это.

"Это" было бутылкой и кубком. Ровена сжала губы, чтобы удержаться и не попросить его оставить ей хотя бы кубок. Но ясно увидев ее заинтересованность, он наверняка заберет все. Так или иначе, вино со снадобьем потеряно.

Она забралась в кровать и только укрылась, как в комнату вошел ее муж с несколькими рыцарями, которые сейчас уезжали. Гилберт постарался их поскорее выпроводить, и через несколько минут она осталась наедине с мужем.

Он был в черном ночном халате, который еще больше подчеркивал бледность его кожи. Завязки халата развязались, пока он шел в спальню, но Годвин и не пытался их завязать, и халат распахнулся при первом же его шаге. Ровена быстро закрыла глаза, но то, что она увидела, предстало перед ее мысленным взором кривые ноги и что-то такое между ними. Она слышала, это называли по-разному, но всегда речь шла о каком-то чудовищном орудии; но то, что перед ней предстало, не наводило страха.

Она не знала, то ли смеяться, то ли плакать. Ровена помолилась про себя, чтобы перенести все это, не сойдя с ума.

- Где ты, моя милая? - сварливо спросил он. - Я слишком стар, чтобы играть в прятки.

- Здесь, мой лорд.

Поскольку он все равно шарил где-то левее, так как не расслышал, она повторила свои слова очень громко. Это, наконец, привело его к подножию кровати.

- Ну? Ну? Чего ты ждешь? - спросил он все тем же сварливым тоном, стоя у подножия кровати, но не делая попыток забраться в постель. - Ты что, не видишь, что мой воин нуждается в помощи, чтобы встать для тебя? Подойди и поиграй с ним, жена.

Эта дряблая штучка называется воином? Ровена негодующе вскрикнула, но он не услышал. Лионе смотрел куда-то на кровать, но не прямо на нее.

- Я не буду возражать, если ты поцелуешь его, моя дорогая. Рука девушки взметнулась ко рту, потому что от одной мысли о подобном ее начало тошнить. Если бы он мог видеть выражение ее лица, ему бы стало не до смеха. Но Годвин так же слеп, как и глух.

Сейчас Ровена действительно была готова убить Гилберта за все это.

- Ну? Ну? - опять потребовал Лионе. Его глаза начали шарить по кровати, но он все еще не мог определить, где она находится.

- Где ты, глупое дитя? Я что, должен позвать моего человека, Джона, чтобы найти тебя? Ты с ним скоро встретишься. Если через месяц окажется, что я не обеспечил себе наследника, то отдам тебя Джону, чтобы он сделал это. Я слишком стар, чтобы жениться еще раз. Ты последняя, и я, так или иначе, буду иметь от тебя сына. Что ты скажешь на это?

Зачем он пытается пугать ее? Правильно ли она его поняла?

- Я бы сказала, мой лорд, что слышу человека, потерявшего надежду. Правильно ли я вас поняла? Вы отдадите меня этому Джону, чтобы он сделал мне ребенка, если вы не сможете?

- Да, я привязан к Джону и не возражаю против того, чтобы назвать его сына своим. Чем отдавать все брату... Пусть лучше это будет человек, которому я доверяю больше, чем другим.

- Почему бы вам просто не признать Джона своим сыном?

- Не будь такой глупой, девочка. Никто не поверит, что он - мой сын. Но ни у кого не будет сомнений, что твой ребенок - это мой.