Узник Неба

— Я далек от намерения обидеть вас, сеньор Мартин, и безмерно благодарен за советы и моральную поддержку, однако в этом деле я рискую головой и кое-какими другими частями телами, с которыми мне не хотелось бы расставаться. А в свете того, что, согласно наиболее распространенной версии, вы вроде блаженного, меня тревожит мысль, что я препоручаю вам свою жизнь.

— Кому же вам еще верить, как не сочинителю?

Фермин смотрел вслед Мартину, который удалялся по двору вместе с облачком дыма от сигареты, сделанной из окурков.

— Матерь Божья, — прошептал он в пространство.

13

Чудовищный тотализатор, организованный номером семнадцатым, продолжал работать в течение нескольких суток. За эти дни не раз повторялась одна и та же сцена: стоило заподозрить, что Сальгадо готов отдать Богу душу, как он вставал, чтобы дотащиться до решетки камеры. Заняв исходную позицию, он выкрикивал во все горло строфу: «Сукиныдетивыневытряситеизменянисентимаимнеположитьнавасублюдков». Далее следовали вариации на ту же тему, пока он не срывал голос и не падал бездыханным на пол. Фермину приходилось его поднимать и возвращать на койку.

— Таракан окочурился, Фермин? — спрашивал номер семнадцатый, заслышав, что Сальгадо повалился, как тюфяк с соломой.

Фермин больше не утруждал себя медицинской помощью сокамернику. Если бы он вмешался, возможно, дело дошло бы до брезентового мешка.

— Послушайте, Сальгадо, если вы собираетесь умирать — умирайте, но если надумали жить, умоляю, не шумите так. Я уже сыт по горло вашими сольными выступлениями с пеной у рта, — увещевал Фермин, накрывая его куском грязной парусины, который выудил в отсутствие Ханурика у одного из надзирателей. Взамен Фермин поделился с ним научно доказанным методом соблазнения — а точнее, как преуспеть с пятнадцатилетними созревшими дурочками, поразив их воображение взбитыми сливками с коврижками.

— Нечего притворяться милосердным, так как вы показали свое истинное лицо, и уж мне-то известно, что вы ничем не отличаетесь от гнусной стаи шакалов, готовых прозакладывать последние панталоны, что я умру, — заявил Сальгадо, видимо, склонный испытывать судьбу до последнего дыхания.

— Знаете, у меня нет желания спорить с умирающим в его последние часы или по крайней мере во время вялотекущей агонии. Но имейте в виду, что я не поставил на кон ни реала, и если однажды мне придется ответить за грехи, пусть это будет не пари на жизнь человека, хотя из вас человек, как из меня вертолет, — заключил Фермин.

— Пустословием вы меня не проведете, не надейтесь, — злорадно ответил Сальгадо. — Я отлично знаю, что вы замышляете со своим задушевным приятелем Мартином, начитавшимся «Графа Монте-Кристо».

— Понятия не имею, о чем вы, Сальгадо. Поспите чуток. Да спите хоть год, никто без вас не заскучает.

— Если вы верите, что сможете отсюда сбежать, значит, вы такой же псих, как и он.

Фермин почувствовал, как по спине потек холодный пот. Сальгадо ощерился улыбкой, продемонстрировав выбитые зубы.

— Я все знаю, — сказал он.

Фермин понуро покачал головой и забился в свой угол, как можно дальше от Сальгадо. Но тишина продлилась недолго.

— Мое молчание имеет цену, — заявил Сальгадо.

— Надо было дать вам умереть, когда вас приволокли, — пробормотал Фермин.

— В знак благодарности я готов сделать скидку, — сказал Сальгадо. — Я лишь попрошу оказать мне последнюю услугу, и я сохраню тайну.

— Откуда мне знать, что она станет последней?

— А вас поймают, как всех, кто пытался уйти отсюда на своих двоих, и, промурыжив несколько дней, повесят во дворе в назидание всем остальным, так что я больше не смогу ни о чем вас попросить. Итак, что скажете? Небольшое одолжение, и можете рассчитывать на мое совершенное молчание. Даю слово чести.

— Слово чести, вы? И почему же вы раньше не сказали? Это в корне меняет дело.

— Подойдите-ка…

Фермин поколебался мгновение, потом решил, что терять ему нечего.

— Я знаю, что эта свинья Вальс поручил вам выведать, где я прячу деньги, — начал Сальгадо. — Не трудитесь отрицать.

Фермин только пожал плечами.

— И я хочу, чтобы вы ему об этом рассказали, — доверительно сообщил Сальгадо.

— Что прикажете, Сальгадо. И где же сокровище?

— Передайте коменданту, что он должен идти один, собственной персоной. Если он возьмет кого-то за компанию, то не получит ни дуро. Скажите, что ему надлежит отправиться на старую фабрику Вилардель в Пуэбло-Нуэво, что за кладбищем, и быть там ровно в полночь — ни минутой раньше или позже.

— Напоминает сайнете[28] дона Карлоса Арничеса, Сальгадо…

— Слушайте внимательно. Передайте, что ему надо войти на территорию фабрики и разыскать будку сторожа рядом с ткацким цехом. Далее ему следует постучать в двери, и когда его спросят, кто пришел, ответить: «Да здравствует Дуррути».[29]

Фермин подавил смешок.

— Большей глупости я не слышал с тех пор, как комендант толкнул свою последнюю речь.

— Просто повторите ему то, что я сказал.