Узник ночи (ЛП)

Сунув руку в нишу, выложенную плиткой, он включил воду, передвинул ручку в положение «хол» и, разочарованный собой, задернул занавеску. Но не было никаких причин думать, что теперь он будет переносить тепло лучше, чем в хижине Некси. Это было две ночи назад? Или... только одна?

Время мало что значило для него. Все было настолько важным и необъятным, казалось, что считать время с помощью часов, все равно, что использовать пляж для подсчета песчинок.

Сбросив грязную, мерзкую, пропитанную потом и кровью одежду, он посмотрел на свое тело. Кожа вся в синяках, в царапинах, в порезах, которые уже заживали.

Благодаря вене Амари.

Было много других вещей, которые случились благодаря ей. Он коснулся шеи, на которой впервые за двадцать лет не было шокового ошейника. Она сама срезала с него эту штуку, распилив то, что было закреплено вокруг его горла Чэйленом. И последнего, безусловно, больше не существовало на свете.

Амари освободила его многими способами. И все же он беспокоился, что есть вещи, от которых даже она не сможет его избавить.

Он снова отдернул занавеску. Представив себе лицо Амари, когда она вырвалась из камеры и бросилась к нему, он сосредоточился на слове «гор».

«Начинай потихоньку», - сказал он себе, наклоняясь и поворачивая ручку... еще... еще.

Температура медленно менялась, горячая вода поднималась по трубе откуда-то из обогревателя, вскоре брызги стали теплыми.

Он собрался с духом и шагнул под воду.

Поток воды, ударивший по затылку, заставил его вздрогнуть, но не потому, что это было неприятно. Это было потому, что его тело не привыкло ни к чему, кроме дискомфорта, как будто его нервы были перепрограммированы, и, если дерьмо не причиняло боль, это было неправильно.

Он сказал себе, что скоро привыкнет к новой жизни. Обычной жизни. Лучшей жизни.

И будучи неуверенным в этом, он взял мыло и стал намыливаться. Пена стекала по его груди, животу, бедрам. Он устал. Спина болела. Одно колено, казалось, хотело согнуться назад.

«Разве сейчас не время для радости?» - задумался он.

- Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

Он отдернул занавеску. Амари была обнажена, ее одежда лежала там, где он оставил свою, волосы были распущены. У нее тоже были синяки на щеке, на руке, на бедре. А еще была рана в плече.

- Пожалуйста, Господи, да, пожалуйста, - выдохнул он.

Она слегка улыбнулась и повернулась к зеркалу. Вытерев зеркало рукой, она, глядя в него, отклеила пластырь на плече. Когда она следом сняла марлю, он поморщился. Рваная двусторонняя рана заживала, но была ярко-красной, с зазубренными краями и очень глубокой сердцевиной.

Он вспомнил отметину на линолеуме, которую увидел, когда вместе с ней искал жемчужину.

- Мой отец... Он не успел договорить, как в нем снова вспыхнула ярость.

- Теперь это не имеет значения.

В нем росло желание убивать, и он попытался отбросить агрессию.

- Ты уверена, что ее можно мочить?

- Она уже закрылась.

Она повернулась к нему, и он посмотрел на ее грудь, на ее талию, бедра.

- Пойдем под теплую воду, - позвал он.

Амари взяла его за руку, и когда он притянул ее к себе, его тело отреагировало, становясь толще и длиннее именно там, где нужно.

Ощущая вкус ее губ под падающими брызгами, он жаждал ее, но оставался осторожным, когда прижимал ее к себе и водил руками вверх и вниз по ее телу. Языки, томные и горячие, проникали и скользили, и когда она прижималась к нему, ее груди упирались в твердь его груди.

Он мыл ее, очень нежно и почтительно, мыл шампунем ее длинные волосы, намыливал тело, не торопясь целовал и лизал... повсюду. Особенно между ног. В конце концов, она уселась на выступ в углу, раздвинув бедра под его голодным, неосознанным языком. Он никогда не делал ничего подобного раньше, какой-то внутренний импульс вел его. Должно быть, он делает что-то правильно.

Она кончила ему в губы, и он выпил это.

Поднявшись на колени, он наклонился так, как это делала она, когда они впервые были вместе.

Входя в нее, он заглянул ей в глаза.

Но, даже задыхаясь от боли, он остановил себя. Обхватив ее затылок, он обнажил горло.

- Возьми меня, - сказал он гортанным голосом. - Позволь мне сделать тебя сильной.

***

Клыки Амари стремительно появились, но она была слишком ошеломлена, чтобы двигаться. Дюран, после всего, через что он прошел, отдавался ей самым совершенным образом, и она была так поражена этим даром, что могла только сморгнуть слезы.

Глядя на него, она не могла перестать представлять себе, как он появился из-за водопада в подземелье, как его огромные плечи рассекли поток, как его великолепное тело было таким гордым и сильным даже в плену. И вот теперь они вместе, под теплым душем, в безопасном месте.

Обхватив его за шею, она притянула его к себе и прижалась губами к толстой вене, обвивавшей его шею сбоку, а затем провела по ней клыком. Когда он задрожал от этого прикосновения, она подвинулась к нему и, потянувшись вниз, сжала рукой его ягодицы, и потянула его на себя.

И когда они соединились, она укусила его, и он ахнул от этого всепроникающего соединения.