Узник опала

Мистер Рикардо был ошарашен. Ничтожный провинциальный магистрат с позором отстраняет Ано от дела! Это граничило со святотатством и к тому же выглядело абсурдным. Мистеру Рикардо самому приходилось один-два раза указывать знаменитому детективу на ошибки и направлять его на путь истинный, но исправления принимались, и Ано одерживал триумф. А теперь этот жалкий мосье Тидон позволял себе тявкать на великого человека, как пекинес на Лабрадора! Требовалась всего одна фраза, чтобы пекинес скрылся под диваном в поисках убежища. Кипящий негодованием мистер Рикардо уже был готов произнести эту фразу, но сдержался, увидев усмешку на лице Ано. Детектив был доволен!

– Разумеется, мне известна заслуженная репутация мосье Ано, – продолжал магистрат, слегка озадаченный реакцией детектива, – и он не должен рассматривать мои действия как пятно на ней. Я четко укажу это в своем рапорте. Но это преступление необычайно сложно и отличается от большинства тех, с которыми приходится иметь дело парижской Сюртэ. Это не апаши.[62] в кабаре и не ограбление на Елисейских Полях[63] Социальное положение замешанных в нем требует предельной деликатности. Его следовало тщательно расследовать на месте – в Сювлаке. – В голосе магистрата послышались суровые нотки. Он упивался собственными словами, черпая в них уверенность. – Для меня явилось глубоким разочарованием, когда мосье Ано уехал в Бордо. Я хорошо знаю, что он ведет там утомительное расследование, которое требует времени и энергии…

– Дело вдовы Шишоль, – кивнул Ано.

Мистера Рикардо удивляло, что каждое упоминание о старой карге вносило смятение. Сначала виконт де Мирандоль склонился, как стебель на ветру, а теперь мосье Тидон выглядел потрясенным до глубины души. Он застыл с открытым ртом, как слабоумный, все его красноречие испарилось, а руки вцепились в подлокотники кресла. Имя вдовы Шишоль служило лакмусовой бумажкой. Но, как Ано признал с самого начала, Артюр Тидон был сильным человеком.

– Каково бы ни было это дело, – заговорил он снова, – оно, несомненно, требует вашего присутствия. Надеюсь, де Мирандоль, вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном?

– Ну конечно, друг мой! – воскликнул виконт, потирая ладони. – Мой дом к вашим услугам.

Магистрат поднялся с кресла, опираясь одной рукой на подлокотник. Хотя его слова были твердыми, подобной крепости не было в его ногах. Он с трудом удержал равновесие, прежде чем шагнуть вперед. Но телефон находился в другом конце комнаты, и путь к нему преграждал Ано.

– Прошу вас об одолжении, мосье судья, – заговорил он почтительным тоном, весьма удивившим его друга. – Пожалуйста, скажите, кому вы собираетесь звонить и какое сообщение передать.

– Оно не причинит вам никакого вреда, – любезно отозвался Тидон. – Я намерен позвонить комиссару полиции и сообщить, что ваши неоценимые услуги требуются в Бордо и что я вынужден с сожалением освободить вас от ваших обязанностей в Сювлаке… – он немного помедлил, – с этого момента.

Ано не сдвинулся с места.

– Это означает – пожалуйста, не считайте мой вопрос дерзостью, – что распоряжение, которое я только что отдал насчет опечатывания конференц-зала, не будет выполнено?

– Это означает, что я лично буду решать этот вопрос и все другие, связанные с данным делом. Пожалуйста, отойдите.

Мистер Рикардо ожидал от своего друга чего-то героического – открытого неповиновения магистрату или даже сокрушительного удара, который отправил бы Тидона в нокаут. Но он находился в стране, где субординация была священной. Ано отошел в сторону.

– Сожалею, мосье судья, – кротко сказал он. – Я надеялся, что вы вернетесь со мной в Бордо.

Тидон остановился и бросил на детектива резкий взгляд.

– Вернетесь вы, – отозвался он с неприятной улыбкой, – а я не собираюсь вас сопровождать.

Мистера Рикардо слегка озадачил педантизм магистрата. Сейчас был не тот момент, чтобы настаивать на аккуратном употреблении слов. Очевидно, Тидон старался сохранить преимущество даже в мелочах.

– Жаль. – Ано заговорил загадками: – Ваша рука нуждается в уходе, который вы можете получить только в клинике, и даже тогда рана заживет не ранее чем через шесть недель.

– Моя рука? – вскричал магистрат.

– Правая рука, – уточнил Ано. – Когда мосье Рикардо и я имели честь обсуждать с мосье судьей преступление в Сювлаке вчера утром, было очевидно, что мосье испытывает сильный дискомфорт. И боль станет куда сильнее без должного лечения.

Магистрат молча уставился на Ано. Его взгляд был достаточно властным, чтобы усмирить целую армию подчиненных, но он потерял уверенность.

– Даже если я обжег руку, мосье Ано, какое это имеет отношение к вам? – спросил он наконец.

– Никакого – если вы действительно обожгли руку, – холодно отозвался детектив. – Но вы не обожгли ее, мосье судья. Вы положили ее на калитку позапрошлой ночью – вы и Робин Уэбстер.

– На калитку? Этот человек обезумел! – воскликнул Тидон.