Узник в маске

— Кое-чего я все-таки побаиваюсь… — Схватив Персеваля за руку, она потащила его вверх по лестнице, сделав слугам знак остаться внизу. — Кое-чего я побаиваюсь… — повторила она тихо. — Скажем, упреков, которыми меня засыплет кузен Бофор, если я позволю владычице его помыслов уйти из жизни, когда у меня имеются способы ее оживить. Я очень привязана к своему кузену, шевалье. Он — мой старый соратник, давний сообщник. Когда король доверил ему командование флотом, он явился проститься со мной в Люксембургский дворец. Тогда он и поведал мне о своей тревоге за нашу общую подругу, которая недостаточно опасается этого грубияна Кольбера и была слишком дружна с беднягой Фуке. Я пообещала ему сделать все, что в моих силах, соблюдая меры предосторожности. Сегодня настал момент сдержать обещание, хотя я примчалась бы, даже если бы не дала слова, слишком мне дорога бедненькая герцогиня! Так вы отведете меня к ней?

Персеваль низко поклонился, не скрывая волнения, и заторопился по галерее, в которую открывались двери многочисленных комнат. За ним последовали Мадемуазель и ее гениальный лекарь. Достигнув двери спальни. Мадемуазель вспомнила, что ей жарко, и сбросила лисьи шкуры, увеличивавшие ее в объеме по меньшей мере вдвое. Избавившись также и от шляпы, она схватила лекаря за руку и потащила его за собой в спальню Сильви.

— Нас никто не должен беспокоить! — распорядилась она. — За дело, мэтр Рагнард!

Персеваль недоверчиво проводил взглядом робкого на первый взгляд носителя устрашающего имени предводителя викингов, которого Мадемуазель, дернув за руку, оторвала от пола. У изголовья Сильви сидела Жаннета, готовая исполнить все распоряжения врача. Самому шевалье предстояло заняться размещением свиты принцессы. Зная о ее аппетите, вошедшем в поговорку, он заторопился на кухню, чтобы предупредить о грядущем испытании Лами, но тот уже знал о происходящем, во всех очагах пылал огонь, повар раздавал громогласные распоряжения.

— Будь благословенна добрая принцесса, навестившая нас вопреки воле самого короля! — провозгласил он воодушевленно. — Уж я постараюсь, чтобы она навсегда запомнила свое пребывание у нас!

Рагнель хотел было возразить, что состояние здоровья герцогини не располагает к пышным пирам, но славный малый уже начал священнодействовать, осчастливленный возможностью попотчевать кузину короля, и обескураживать его было бы бесчеловечно. Рагнель оставил его и поспешил наверх, чтобы ознакомиться с диагнозом. Но ожидание затянулось более чем на час, после чего из спальни вышла одна Мадемуазель.

— Итак? — спросил шепотом Персеваль, опасавшийся худшего.

— Врач говорит, что если поступать согласно его советам, то больную еще можно спасти.

— Естественно, его советы будут выполнены!

— Сначала дослушайте до конца! — прикрикнула принцесса. — Он остается в ее комнате и будет впускать только служанку с бельем, водой и пищей. Она будет приходить только тогда, когда он сам ее позовет. Остальным вход в спальню больной строго запрещен.

— Выходит, у нас больше нет права видеть Сильви? Он сумасшедший?

— Нет, просто у него свои методы, и он не хочет, чтобы ему мешали. Если вы не согласны, он уедет завтра же, со мной.

— А если приедут дети герцогини?

— Им тоже придется подождать. Кстати, не знаю, успел ли вам передать это ваш гонец, никому не ведомо, где скрывается юная Мари.

— Даже госпоже де Монтеспан?

— Даже ей! У Мадам все тоже в неведении. Там уверены, что она ушла в монастырь. Но вернемся к мэтру Рагнарду, он говорит мало, только самое необходимое, терпеть не может, когда ему задают вопросы, и не отвечает на них. У меня он живет в одиночестве, под самой крышей, обложившись книгами и разными чудными предметами. Еду ему приносят, а сам он выходит лишь тогда, когда я в нем нуждаюсь или переезжаю. — Ваше высочество это устраивает?

— Полностью, пусть мой Рагнард и смахивает больше на колдуна, чем на обычного врача. Мое отменное здоровье, вызывающее зависть у всего двора, должно служить для вас наилучшим подтверждением его искусства.

— Без всякого сомнения! И все же я только что услышал от вашего высочества, что завтра вы уезжаете…

— Уезжаю, но оставляю вам своего кудесника. Когда он сочтет, что пациентка здорова, то даст вам знать, и вы отошлете его обратно. Кстати, он не берет за свои услуги платы… М-м-м! — простонала она, расширив ноздри. — Что за волшебный аромат! Покажите мне мою комнату, я вымою руки — и за стол! Умираю от голода!

Она подтвердила правоту своих слов, отдав должное стряпне Лами. Персеваль, совсем не голодный, неожиданно для себя составил гостье достойную компанию. Мадемуазель так нахваливала молодого повара, что Персеваль испугался, как бы она не переманила его к себе, однако она была слишком великодушна, чтобы взять за свои услуги даже такую плату. На следующий день принцесса уехала, как и обещала. Ей доставила удовольствие оказавшаяся у нее в карете большая корзина со всевозможными яствами, призванными скрасить ей тяготы обратного пути. Подав напоследок руку Персевалю для поцелуя, она молвила: