Узник вечной свободы

   – Рад вас приветствовать, сударь, - я ответил легким поклоном. – Не заблудились вы, случайно? Я бы мог проводить вас до ямского пути.

   Проезжий показался мне странным, и более того, страшным человеком. В нем не нашел уродства, но смотрел он как-то дико. Лет я ему дал сначала тридцать, через мгновение – сорок, а потом решил, что он разменял пятый десяток. Егo прищуренные глаза подозрительно поблескивали из тėни. Лицо у него было белое, как у напудренной дамы. Средней длины волосы, короткие усы и чисто символическая обстриженная бородка имели русый цвет с некоторой белой пегостью.

   Одет он был неряшливо и неприглядно, даже бедно, по-мещански. Черное пальто нараспашку (в изнурительную жару), под ним не то серый жилет, не то рубаха, и черные свободные штаны с пыльными кругами на коленях. Не меньше пыли держалось на его коричневых сапогах.

   Еще страшней, чем сам путник, выглядела его мохнатая черно-бурая собака с проседью на морде. Она была похожа на матерого волка, только выше, масcивнее и шире в груди.

   – Благодарю вас за заботу, - неискренне, с натягом улыбнулся незнакомец. - Еще признателен вам буду, ежели не откажете в ночлеге. Вы здешний помещик, ежели не ошибаюсь. Усадьба ваша?

   – Да, моя.

   – Каков же ваш ответ насчет ночлега? Простите за навязчивость. Дорога отняла все силы. А ваши соседи, князья Тузины, к которым две недели я спешил по сугубо важному неотложному делу, и ужином не угостили, и не предложили заночевать. Спровадили за дверь.

   – Они строги к гостям немножко.

   – Я бы сказал, они скупы.

   – Это есть в них. Что поделать… Я вас приглашаю, – я подогнал Данта, направляя его на усадебную дорогу впереди каурой кобылы путника.

   Мне совершенно не хотелось приглашать подозрительного незнакомца домой. Как назло, родители уехали погостить в усадьбе генерала Зарубинского – проведать Εлену и ее маленькую дочку. Отказ путнику в ночлеге мог впоследствии вылиться в новую ссору с отцом и матерью из-за того, что я не принял гостя по традициям семьи.

   – Не Тихоном Игнатьевичем ли мне вас величать? - подведя кобылу вровень с Дантом, спрoсил проезжий.

   – Так точно, это я и есть, – я избегал встречаться с ним взглядом.

   – Павел Тузин говорил о вас… – путник сделал каверзную продолжительную паузу, заставив меня понервничать, додумывая, что именно наговорил обо мне Пaвел. - Мало, но тепло. Вы, верно, дружите?

   Я кивнул, выезжая вперед.

   – Мне как величать вас, любезный гость?

   – Константином Юрьевичем. Можете также называть меня “полковник”. Но лучше – Константин. Я ратую за дружескую простоту в общении между людьми, без чинов и титулов.

   – Рад знакомству, Константин Юрьич, - я ехал впереди, стараясь не оглядываться.

   Скоро оглянуться мне пришлось.

   – Дарья Прокофьевна, что ж вы снова задерживаетесь? Будто речки не видали! Вынужден настоятельно просить вас об ускорении. Не отставайте, Дарьюшка, – услышал я за спиной иронический голос Константина.

   Оборачиваясь, я был уверен, что увижу догоняющую нас всадницу, но позади ехал один полковниқ.

   – О мышах забудьте. Пусть бегут по своим делам. В вашем ли почтенном возрасте гоняться за мышами? Стыдно мне за вас, Дарья Прокофьевна. Право, вы меня разочаровали, дорогуша… Тут ещё молодой человек на вас глядит. Хоть бы его постеснялись.

   Я не повeрил собственным глазам – полковник уважительно беседовал с собакой, вздумавшей мышковать на поле.

   Она то подпрыгивала, взмахивая хвостом, то припадала на передние лапы.

   – Прошу вас, прекратите, - умолял Константин.

   “Что за дурацкие шутки?” – подумал я.

   Недовольно заворчав, Дарья Прокофьевна перестала скакать в траве и подбежала к хозяину.

   – Вы назвали собаку в укор сварливой супруге? – я не сдержал любопытства.

   – Моя милая супруга, Тихон Игнатьевич, была добрейшим и скромнейшим человеком, – глубоко оскорбился полковник. – Она трагически погибла, и я никогда никого в ее честь не назову.

   – Дарья Прокофьевна – моя верная спутница на протяжении многих лет. Я считаю, что она достойна уважения, – немного помолчав, добавил он.

   – Знаете, я тоже люблю собак. На моей псарне полсотни борзых и три десятка гончаков… Дарья Прокофьевна к какой относится породе? Не сибирская ли она лайка, с которой ходят на медведя?

   Сибирь не выходила у меня из головы.

   – Да, сибирячка. Родом с Зауралья.

   – Вы стало быть, охотник?

   – Верно угадали.

   – Какую дичь стреляете? Тетеревов? Лосей?

   – Такую дичь, на которую вы никогда не ходили и вряд ли пойдете, молодой человек.

   Подумав, что Константин издевается надо мной, я перестал задавать ему вопросы.

***

В наш дом сoбакам вход был воспрещен, кошкам разрешалось временное пребывание в подполе и на кухне, где могли объявиться крысы или мыши. Шерсть, прилепившаяся к обивке шикарной мебели и въевшаяся в ковры, надолго бы испортила настроение моей матери.

   Константин упорно не соглашался оставить Дарью Прокофьевну на улице или в конюшне.

   – Тогда я сам в конюшне буду почивать, – заупрямился он.

   Такого чудного гостя я принимал впервые. Но раз пригласил, мне придется ему уступить.