Узники Cоловецкого монастыря

Узники земляных тюрем годами не видели солнца, не отличали дня от ночи, теряли счет суткам, неделям и годам. Только некоторых из них иногда вынимали из ямы, водили в церковь, а по окончании службы снова опускали туда.

Последний официальный правительственный указ о заключении в земляную тюрьму датирован 7 июня 1739 года. Он касался князя Дмитрия Мещерского, которого повелевалось «за некоторую его важную вину содержать в земляной тюрьме до смерти его неисходно под крепким караулом»[8]. Однако указом от 27 апреля 1741 года Д. Мещерский был освобожден из земляной тюрьмы и определен на жительство среди соловецких монахов.

Некоторые узники томились в соловецких подземельях, трудно даже поверить… десятки лет. Так, расстрига Иван Буяновский, присланный Петром I в 1722 году в земляную тюрьму «навсегда» (Петр отдавал предпочтение земляным тюрьмам перед другими местами заключения), продолжал томиться в ней в 1751 году[9].

В виде комментария здесь следует отметить, что в век «просвещенного» абсолютизма земляные тюрьмы стали таким вопиющим анахронизмом, настолько противоречили духу времени, что правительство вынуждено было специальным указом от 1742 года приказать засыпать все имевшиеся в Соловецком монастыре ямы для колодников. Указ тотчас был доведен до сведения монастырских властей. В том же году архангелогородский епископ Варсонофий, ранее несколько лет управлявший монастырем, сообщал в синод, что в Соловецком монастыре никогда не было земляных тюрем, а «первотяжкие тюрьмы» (самые строгие. — Г. Ф.) Корожанская и Головленкова, которые он именует наземными, «каменьем закладены».

Это была грубая ложь, вызвавшая возмущение даже членов синода. Последние напомнили северному владыке, что он сам прислал в 1742 году в столицу ведомость соловецких колодников, в которой перечислены узники земляных тюрем: «расстрига Иван Буяновский с 1722 года, расстрига Матвей Непеин с 1725 года, да раскольник Авраам Иванов с 1733 года в Головленковой тюрьме»[10]. На этом основании синод делал вывод, что «в оном Соловецком монастыре земляная тюрьма есть, да не одна». Синоду было также известно, что в темной подземной Корожанской тюрьме «напредь сего содержался монах Подвинский и прочие по важным делам ссыльные». Разоблачив лжецов, синод повторил содержание правительственного распоряжения: перевести колодников из земляных тюрем в наземные, а сами ямы засыпать.

Соловецкие монахи не выполнили и это указание. Они не хотели расставаться с подземельями. Правительство вынуждено было в 1758 году направить в Архангельск сенатского курьера Василия Степанова. Совместно с секунд-майором архангельского гарнизона Иваном Путимцевым, выделенным губернской канцелярией, он должен был осмотреть места заключения на Соловках, засыпать или запечатать земляные тюрьмы, если они окажутся, а их «жильцов», не делая свободными, переместить в каменные кельи.

Монахи, предупрежденные синодом, подготовились к приему «непрошенных гостей» и временно заделали погреба.

В апреле 1758 года ревизоры осмотрели острог Соловецкого монастыря и не нашли там земляных тюрем, о чем поставили в известность губернскую канцелярию и сенат. В благодарность за такое «открытие» местные власти выдали Степанову дополнительно 12 рублей прогонных денег.

Выводы комиссии окрылили соловецких монахов. Архимандрит Геннадий «возмущался» тем, что «злые люди» долгое время распространяли «весьма несправедливо и ложно» слухи о земляных тюрьмах на Соловках, которых «по осмотру… (торжествующе заявлял он) не обыскалось и не имеется, да и напредь сего не бывало».

Использовали выводы комиссии для реабилитации соловецких тюремщиков и клерикалы позднейших времен. В 1872 году в «Архангельских губернских ведомостях» появилась статья под заглавием «Были ли когда-нибудь в Соловецком монастыре подземные тюрьмы, или погреба для колодников»[11]. Автор, не пожелавший быть известным, отвечает на поставленный вопрос отрицательно. Доказательства простые: комиссия 1758 года не обнаружила таких тюрем. Следовательно, их не было. Иными словами, не пойман — не вор.

После ревизии 1758 года соловецкие инквизиторы совсем обнаглели. Как только буря поутихла и Петербург, успокоенный Степановым и Путимцевым, перестал интересоваться погребами для колодников, монахи опять распечатали их и стали помещать туда «упорствующих в своей ереси» раскольников, а позднее и революционеров. Земляные тюрьмы использовали до самого конца XVIII века, а наиболее опасных политических врагов самодержавно-крепостнического строя содержали в ямах и в первой половине XIX века.

Уже отмечалось, что Соловецкий монастырь приобрел известность как место заточения и со второй половины XVI века стал государственной тюрьмой. Но до петровских времен ссылка на Соловки носила эпизодический характер и практиковалась редко, хотя право заточать в монастырь имели тогда, кроме царя, патриарх, митрополиты, архиереи.