Узники крови (СИ)

Своими поцелуями, покрывающими мои запястья, своей нежностью Десмонд растопил мой лед недоверия к мужчинам. Он заставил меня раскрыться перед ним, и теперь я не боялась расслабиться и отдаться на волю своим чувствам. Впервые, я не боялась, что рано или поздно рука, ласкающая меня сможет ударить. Мое тело трепетало от страсти, а сердце ликовало, упиваясь новыми чувствами.

Над нашей кроватью с переплетенными телами искрился воздух, и порхали сотни бабочек…

Глава 16. «Знак»

Меня трясло. И это была не та мелкая дрожь, которая сопровождает предвкушение или приступ адреналина. Скорее это было похоже на землетрясение масштабов внутри организма. Шок, ужас, страх. Пожалуй, это не весь список эмоций, который я испытывала, сидя в камере на кровати, поджав колени к подбородку. В камере без единого окна с неприметной шторкой в углу, отделяющей туалет и раковину от основного помещения — размером три на три метра. Теперь я была одна, совершенно одна, без друзей, без поддержки, на территории тех, кто считает меня врагом. Сегодняшний день надолго останется в моей памяти, как переломный момент, когда моя старая жизнь будет казаться такой милой и окрашенной в розоватые тона. Если завтра для меня конечно наступит, в чем теперь я была совершенно не уверена…

Всего пару часов назад я гордо стояла, ожидая своей очереди на прорисовку Знака. О печати в руках рисовальщика ходило много различных слухов, но достоверно было известно лишь то, что этот предмет обладает странной способностью выводить каждый раз нечто новое, свое особое значение для каждого Обращенного. Если вспомнить то, что Десмонд подтвердил мое предположение, и это действительно были письмена его народа, то было понятно, что каждому бессмертному присваивалось его уникальное имя, состоящее из одного или нескольких слов сразу. Рисовальщик же хоть и было почетной должностью, но от него или нее требовалось лишь точность в месторасположении печати, и не более того. Как рассказал мне Лорд, на его памяти рисовальщик еще не менялся, работа была не пыльная и безопасная. Когда же я невинно поинтересовалась, что означают знаки на теле моего мужчины, он засмеялся и просто ответил — «Познающий истину». Что ж, с его вечной исследовательской работой это вполне ему подходит. Потому в предвкушении я ждала, когда же знак проступит на теле Лиларис, следующей по списку была я.

Единственным, смущающим меня фактором, заставляющим даже слегка нервничать, было присутствие черноволосого бессмертного, стоящего вместе с нашим преподавателем и группой телохранителей, следящей за порядком очередности, чуть в стороне. Он буравил меня внимательным взглядом уже почти час, совершенно не обращая внимания ни на кого больше. Как не напрягала я память, так и не смогла припомнить нашей встречи, хотя меня не покидала ощущение, что я где-то его видела.

Наконец настал и моя очередь. Лиларис радостно рассматривала свою шею в зеркальце, выданное ей рисовальщиком, а я будто в тумане делаю робкий шаг в центр залы. Кроме того, что я не выспалась из-за одного страстного бессмертного, так еще и странное предчувствие не покидала меня, заставляя сердце пропускать удар за ударом. Ой, как не похоже это было на привычное нервное волнение. Что-то во всем этом было не так, мои инстинкты буквально кричали об этом, но внешне атмосфера была лишь слегка напряженной, и не более того.

Я дернулась, когда основанием моей шеи коснулась печать. Странно, я не видела, чтобы хоть один из Обращенных морщился, Лиларис мне даже весело подмигнула, они явно не испытывали никакого дискомфорта. Сейчас же она стояла и с удивлением наблюдала за сменой эмоций на моем лице, ни одна из которых положительной не была.

Кожа начала гореть сразу. Вначале боль была почти незаметна, ее заглушал жар, исходящий от печати. Но спустя пару мгновений я почувствовала, как в меня будто вонзилась раскаленная спица. Она пронзила меня сквозь плечо и, казалось, достала до сердца, настолько ни с чем несравнимой и острой была боль. Рисовальщик рядом со мной вскрикнул и отскочил на пару метров, тряся красной обожженной рукой. Он с ужасом смотрел на то, как маленькая печать намертво приварилась к моей коже. Я же от боли уже почти не соображала, меня трясло как в лихорадке, а сквозь тело проносились одна за другой новые огненные вспышки, каждый раз усиливая и без того жуткие ощущения. Прокусив до крови губу, я зашаталась на задрожавших ногах, и поняла, что все, вот сейчас боль просто убьет меня прямо так на ходу, на пол опуститься уже хладный труп.