Узники Кунгельва

— В нашем мире нет. Всё это время она преспокойно сидела в клетке, в вашей квартире. Старуха, что живёт по соседству, кормила её.

— Дальше, — бесстрастно сказал Валентин.

— Птица говорила, — Алёна подняла глаза и продекламировала несколько фраз. Потом она сказала: — Всё это имеет прямое отношение к твоему бедственному положению. Что делала я — так это старалась в точности следовать советам. «Стой на пороге» значило, что нужно находиться на пороге сна, не проваливаясь в него и не теряя ощущения себя самого — всё время быть посередине. Так я могла бы рано или поздно добраться до выхода из пещеры. Про реку, думаю, и без того всё ясно. Так что, — Алёна передёрнула плечами. — Я до сих пор сплю.

Рассказывая всё это, девушка вспомнила, как шла по коридору мимо календаря с лошадьми, мимо этажерки с обувью, не удосужившись вызвать для старой индианки скорую… «Это была не я, — сказала она себе. — Девочка, которую растили мои родители, ни за что бы так не поступила». Она могла припомнить ровное, спокойное дыхание, потрескивание свечей и струйку дыма, которая выплыла следом за ней через парадную. Только внимательный человек мог запомнить такие мелочи, а Алёна вовсе не считала себя внимательной. В детстве к ней легко приклеивался целый ворох эпитетов, обозначающих безалаберность. Было время, когда она даже ими гордилась.

— Моя птица умерла, — злобно сказал Валентин. — Она была мне единственным другом на протяжении долгих лет. Это, видно, какая-то фальшивая Чипса. Я не передавал через неё никаких посланий, просто потому, что не мог. Я здесь лишён всякой связи с тем, что снаружи.

— Тогда кто?

— Значит, ты заходила в мою квартиру? — мужчина игнорировал вопросы с завидным высокомерием.

— Конечно. Там всё как обычно… — Алёна подумала, что фраза «как обычно» плохо характеризует этого человека. Ведь чудачества, граничащие с психическими патологиями, проглядывали между строк так явно, что девушка удивлялась себе: как она могла не предавать этому значения? Впрочем, она всегда любила людей, у которых стрелка компаса в голове показывает на юг. — Думаю, это похоже на слоёный пирог. Когда-то была всего одна квартира, и ты жил в ней, пока что-то в мироздании не сломалось… и тогда слои разделились.

Алёна выдавила из себя улыбку.

— Но я не более чем диванный теоретик.

— Скажи, такие вещи могут существовать на самом деле? — Валентин схватил себя за горло и легонько сжал. Где-то далеко послышался грохот, будто сошла лавина; мужчина не обратил на него внимания. Подняв голову, Алёна увидела птиц. Они сидели на ветках как приклеенные. — Я допускал мысль, что становлюсь безумен, но ты… ты не принадлежишь к разряду существ, с которыми мне приходилось сталкиваться все эти месяцы… или годы? Какой сейчас год?

— Две тысячи пятнадцатый, — сказала Алёна, непроизвольно подавшись назад, увидев, как посерели губы Валентина. — Да, я пришла оттуда. Но извини, пожалуйста, я не знаю, как забрать тебя с собой. Это, наверное, даже не настоящее моё тело. Несмотря на то, что мы приехали сюда, чтобы отыскать тебя, здесь я по чистой случайности. Мне дали лекарство. Снотворное. Муж хотел, чтобы я хоть немного поспала, и таблетки стали чем-то вроде молотка, который вбил меня в твою реальность. Советы? Да, я следовала им, но всё на что меня хватало, это удерживать здесь сознание в течение десятка секунд и вновь и вновь повторять один и тот же урок: на этих влажных длинных листьях, оказывается, ноги скользят как по льду.

Девушка задумчиво посмотрела на свои кроссовки. В шнурках запуталась трава, а на мысках осел песок.

— Я провёл здесь последние несколько дней. Чувствовал, что что-то происходит. Фантазия Марии трещит и мнётся, как жестяная банка. Мне было страшно, но я думал: «Может, я, наконец, погибну? Может, всему этому безумию приходит конец?» Значит, всё это была ты и твой молоток.

— Прости.

— Я почуял, что там, в пещере, происходит что-то из ряда вон выходящее. Понадобилось время, чтобы набраться храбрости. Я успел вовремя.

— Но почему ты один? Где Мария? Где Акация? Что случилось с сёстрами? Я тряслась от страха, когда читала про них.

Валентин прижал ладони к лицу. Было видно, как он с силой массирует глаза. Что-то непропорциональное было в его пальцах, толстых, но подвижных, с крошечными пластинками ногтей. Культи на левой руке плохо зажили, а остаток мизинца ещё гноился. Там… Алёна моргнула, желая удостовериться, что зрение не обманывает её. Там копошились муравьи.