Узники Кунгельва

Вдоль берега ютились деревянные постройки — они цеплялись за твёрдую землю тонкими ногами, как пауки, при этом дальние сваи были погружены в воду. На той стороне улицы тоже были какие-то деревянные строения, больше похожие на склады или бараки, одна их сторона неизменно тонула в колючем кустарнике. Ягоды шиповника краснели среди ярко-коричневой листвы, а где-то нет-нет, да и проглядывала гроздь красной смородины. Дальше — метрах в восьмистах, насколько позволял оценить глаз, — чернели городские строения. Мошкара облачками вилась над рыбацкими лодками. Берега были отмечены полосой иссиня-черного леса; Алёна вдруг очень ясно представила, как к вечеру оттуда срываются одна за другой стаи ворон и кружат над водой, издавая призывные крики. Ни намёка на набережную, бетонные кандалы, в которые так любят заковывать естественные водоёмы провинциальные градоначальники. Воды были настолько спокойны, что, казалось, любое усилие способно пустить по ним трещину.

Юра остановился на обочине, чувствуя, что выжат как лимон. В голове шумело. Пахло водорослями, размокшей древесиной, болотом и солёной рыбой: её кто-то продавал, установив прямо у дороги каркас из веток. Самого продавца не было видно; его заменял большой ценник (окуни шли очень дёшево по городским меркам, а сомы — и того дешевле) и пластиковый таз, в который полагалось складывать деньги, прижимая их от ветра камнем. Владелец бизнеса, похоже, целыми днями торчал посреди озера и появлялся только по вечерам, чтобы забрать деньги и обновить ассортимент.

Юра увидел босого мальчишку, который шёл по другой стороне дороги. Махнув рукой, он вылез из машины.

— Эй, привет!

— Здрасьте, — беззаботно ответил парнишка.

На вид ему около десяти лет. В обрезанных до колен джинсах, в растянутой кофте с длинным рукавом. Нестриженные светлые вихры свободно падали на переносицу. В одной руке он держал сандалии, в другой — сразу два велосипедных колеса, с которых капала вода.

— Не подскажешь, как отсюда в город проехать?

Мальчишка разглядывал их, приложив ко лбу козырьком ладонь, хотя солнце пряталось за облаками. Во рту у него ходила ходуном травинка.

— Вы ведь только приехали, да?

— Точно! Меня зовут Юрой, а это моя жена, Алёна.

— Есть короткая дорога в центр. По основной трассе надо было проехать между двумя зелёными столбами, а вы свернули на грунтовку. Ну и кругаля же вы дали, дядь Юра!

Юрий помнил эти столбы; дорога меж ними выглядела старой и заброшенной.

— Что поделать, — он улыбнулся, чувствуя как дёсны, которые он расцарапал сосательными конфетами «для водителей», начинают кровоточить. — Так отсюда можно проехать в город? Нам нужна гостиница… или, может, домик у озера? Так будет даже лучше.

Мальчишка оглянулся. Откуда-то с мяуканьем прибежали две кошки, и он, опустившись на корточки, потрепал их по головам. Алёнку что-то заинтересовало, она любопытно выставила лицо из окна машины, но по-прежнему не произносила ни слова. Выглядела она неважно, но всё же лучше чем несколько часов назад.

— Нет, дом у воды не подойдёт, — сказал мальчик. — Здесь кто живёт? Рыбаки да старухи, которые сети чинят. Смотрите, как меня вчера комары покусали!

Засучив рукава, он показал локти, и даже на расстоянии Юрий смог заценить красную сыпь на коже.

— У меня отец рыбак, стало быть, и я тоже, я привычный, — с удовольствием сказал мальчик. — А вы, городские, тут не сможете. Езжайте вот по этой дороге, а на первом повороте свернёте направо. Въедете в город. Там вам любой подскажет, гостиница у нас всего одна, — он улыбнулся. — Я бы проводил, да по мне видно, что я не городской. Поколотят ещё. Только у местных мальчишек не спрашивайте. Они все злющие, как бешеные лисы.

Он отпихнул от себя морду наглой рыжей кошки, закинул на плечо колёса и, махнув рукой, зашагал дальше. Потом вдруг остановился — Юрий как раз садился в машину. Повернулся и рысцой подбежал к ним. Стукнул кулаком по багажнику, привлекая к себе внимание, и громким, свистящим шёпотом сказал:

— Эй, дядь! Слышите меня? Вы это, ухо востро держите.

— Из-за городских мальчишек? — спросил Юрий.

— К чёрту мальчишек… хотя они тоже не сахар. Ваша жена, тётя Алёна, она… — он помолчал, переминаясь с ноги на ногу, а потом выпалил: — Глаз с неё не спускайте! Хорошо? Здесь, бывает, пропадают люди. Приезжие. Или случается что-то страшное, но все держат языки за зубами. И я буду. Потому что иначе…

Он оборвал себя, характерным жестом застегнув на замок рот, повернулся и побежал прочь. Юрий хотел его окликнуть, но глядя, как мелькают икры ног, как бьются в бок надоедливые покрышки, промолчал.

— Ты слышала? — спросил он, не глядя на жену. — Мне велено глаз с тебя не спускать.

— Да нет, я уже в порядке, — сказала Алёнка, рассеянно дёргая себя за мочку уха — один из «фирменных» её жестов, как бы говорящих: «Я тебя не слышу — я целиком на своей волне». — Я и правда была сама не своя. Но знаешь, что-то начало происходить. Словно кто-то рисовал всё это время мой портрет, и сейчас только поставил заключительные штрихи.