Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия

Суть проблемы здесь – негативные образы друг друга. Эти образы были полны сильно преувеличенной взаимной злонамеренностью и основаны на враждебном поведении супругов по отношению друг к другу; в них не учитывалось поведение по отношению к детям и окружающим. В терпящих бедствие браках взгляды некогда близких людей друг на друга становятся все более негативными, выходя – по мере эскалации взаимных выражающих неприязнь действий – за рамки правдоподобности. В этом примере мы видим нескончаемый цикл, в котором негативный фрейминг выливается во враждебное поведение, вызывающее еще более негативный фрейминг… И т. д.

Рассмотрим следующий сценарий: Карен и ее муж Тед описывали своим друзьям прием, на котором они присутствовали. Карен сказала, что «там были дикие толпы людей». На этом месте Тед ее прервал: «Да нет, их было не так уж много. На самом деле толп там не было». Карен потеряла дар речи от возмущения, а когда они в тот вечер вернулись домой, она набросилась на Теда с воплями, обвиняя его в том, что он ее «унизил» своим заявлением, будто она все сильно преувеличивает. Ее мысли были: «Он выставил меня перед остальными полной дурой. Ему вообще нравится меня унижать».

Сильная эмоциональная реакция Карен была обусловлена очень многими факторами, а не только простым намеком на то, что она преувеличивает. В конце концов, люди частенько многое открыто и не смущаясь преувеличивают, при этом их не всегда на этом ловят и поправляют. Суть в том, как получилось, что она восприняла его ремарку оскорбительной. Хотя нужно признать, что значение, придаваемое нами поведению другого человека, влияет на то, как мы себя чувствуем в связи с ним, но одновременно можем не осознавать, что «теория», которую мы применяем для объяснения действий того человека, определяет степень переживаемого нами расстройства. То, что было сказано, имеет менее решающее значение, чем то, почему – как мы полагаем – это было сказано. Карен посчитала, что причинным фактором в ремарке Теда являлось его желание унизить ее на публике; в сознании Карен Тед чувствовал необходимость ее поправить из-за того, что у него сложился ее образ «дурочки». Именно это и привело к тому, что она вышла из себя.

Влияние этого образа на чувства Карен усиливалось тем, как Тед коммуницировал при их друзьях. Карен была убеждена, что с того момента все станут смотреть на нее как на постоянно и все преувеличивающую особу, достоверность слов которой вызывает большие сомнения. Она посчитала, что ее социальный имидж пострадал. В действительности намерение Теда состояло не в том, чтобы ее принизить, а в том, чтобы «научить» быть чуть более аккуратной в словах с целью наоборот повысить ее авторитет. Каким бы неуместным ни было его поведение с той поправкой, его намерения не являлись недоброжелательными, как решила Карен. В любом случае, ремарка, сделанная на публике, нанесла очень сильный удар по уже терпящим бедствие отношениям.

Хотя, наверное, многие согласятся, что реплика Теда могла показаться неуместной и несколько обидной, мы видим, что подобные ремарки совершенно необязательно должны приводить к столь сильной обиде и гневу, которые испытала Карен. Чтобы полностью понять ее реакцию – и пролить более яркий свет на бурные реакции при семейных конфликтах, – нам следует разобраться в том, как развивались ее самовосприятие и социальный имидж. Карен всю жизнь чувствовала себя в обществе неловким, «неуклюжим» человеком и считала, что транслирует этот образ другим. Желая скомпенсировать негативный образ, она тщательно развивала свои навыки общения, чтобы у окружающих сложилось мнение о ней как об особе, умеющей рассказывать интересные истории.

Ремарка Теда, имевшая в глазах Карен значение, умаляющее этот талант, подрывала компенсаторный механизм и выставляла ее на публике (в ее глазах) девицей, не умеющей себя вести в обществе. Тед, «разрушая» этот социальный щит, заставил Карен почувствовать себя уязвимой, если не беззащитной. Стремление Карен «наказать» Теда проистекало из «семейного, брачного императива», стандарта поведения, которое она неявно, в своем сознании, навязала Теду: он должен быть ее опорой и защитником, не должен делать или говорить ничего, что могло бы считаться критикой в ее адрес или как-то ее унижать. Хотя Карен никогда открыто это свое правило Теду не высказывала, она считала, что он по умолчанию его знает, и ожидала подчинения этому правилу.