Узники Тауэра

В 1632 году сэр Уильям Бэлфур привез в Тауэр нового узника, адвоката Уильяма Прайна. Этот ревностный пуританин, или, лучше сказать, упрямый и узколобый человек, напечатал свое сочинение «Плеть для актеров», наделавшее много шума. Книга была не чем иным, как сборищем пуританских глупостей. Прайн с пеной у рта нападал на актеров как жрецов сатаны и на театры как на чертовы капеллы; досталось также охотникам, картам, музыкантам и парикам. Ни раньше, ни позже в Англии никого не сажали в тюрьму за подобные нелепости; но Лоуд истолковал одно место в сочинении Прайна как намек на короля и королеву. Прайн дурно говорил о театре, а его величество король любил театральные представления, следовательно, критика театра была пасквилем на короля. Прайн нападал на маскарады, а ее величество королева как раз недавно посетила маскарад, значит, автор желал опорочить королеву.

Настоящая вина Прайна заключалась, однако, не в нападках на актеров, а в его намеках, что церковь, следуя советам Лоуда, превратилась в театр, а богослужение – в сценическое представление. Он с негодованием писал об изящно украшенных алтарях и церковной музыке, введенной Лоудом, как о вторжении католичества. Примас вскипел злобой и стал преследовать Прайна всеми правдами и неправдами. Книга его была пропущена цензурой и вышла в свет законным образом, но Лоуд уверил короля, что она была напечатана в тайной типографии, известной изданием запрещенных сочинений. В совокупности с упомянутым обвинением в оскорблении величества этого оказалось достаточно, чтобы предать Прайна суду Звездной палаты. Прайна признали виновным и приговорили к выставлению у позорного столба, отсечению ушей, уплате штрафа в размере пяти тысяч фунтов и пожизненному тюремному заключению; книга его была сожжена рукой палача.

Лоуд позаботился о том, чтобы приговор был выполнен неукоснительно. После экзекуции истекающего кровью Прайна доставили в Тауэр, где, как надеялся примас, он должен был окончательно сгнить. Четыре года провел Прайн в заточении, но не изменил своего мнения о театрах и официальной церкви. На пятый год он издал новое сочинение, написанное им в тюрьме и направленное против Лоуда.

Во время своего заключения Прайн стал свидетелем любопытной сцены, произошедшей в тюремной церкви. Некто Арчибальд Макеллар, капеллан Тауэра, был привлечен к суду за неуплаченный долг в двадцать фунтов, и на суде выяснилось, что он взял эти деньги, чтобы заплатить за место королевского капеллана. Поднялся крик о симонии[21] и протекции, вследствие чего Карл должен был назначить другого капеллана Тауэра. Однако Макеллар не хотел уйти мирно, а Бэлфур долго не решался силой выгнать духовное лицо. Выброшенный, наконец, за ворота Тауэра, Макеллар не унялся и уговорил гробовщика дозволить ему лечь в гроб, отправляемый в королевскую тюрьму для кого-то из умерших заключенных. Рано утром гроб с находившимся внутри бывшим капелланом отвезли в Тауэр и поставили у дверей церкви Святого Петра. Когда пономарь отпер дверь, вымыл полы и отправился благовестить, Макеллар выскочил из гроба, вбежал в церковь и заперся изнутри. Уговоры подоспевшего священника и прихожан не действовали – осажденный ни за что не хотел уступать свое место другому пастырю. Явился сэр Уильям Бэлфур, но и ему не удалось договориться с Макелларом миром, и дверь пришлось выламывать при помощи солдат. Яростно сопротивлявшегося Макеллара схватили и заточили в тюрьму.

Вот, думал, наверное, Прайн, достойная сцена в храме Божьем!

Адвокатская сноровка помогла ему выхлопотать себе помилование. Прайн вышел на свободу, но вскоре был снова арестован, так как обвинил Лоуда в присвоении королевской власти, во введении новых обрядов и в пропуске духовной цензурой папистских сочинений. Примас в свою очередь обвинил Прайна в намерении изменить конституцию государства и уставы церкви, и, поскольку у того не было второй пары ушей, он был приговорен к отсечению остатков первой и клеймению в обе щеки. После экзекуции Прайн снова должен был сделаться узником Тауэра, но у позорного столба толпа выказала преступнику такое сочувствие, что Лоуд счел за лучшее сослать его подальше – на остров Джерси, где несчастный ненавистник театров и содержался до тех пор, пока революция не освободила его.

С народным недовольством Лоуд также расправлялся по-своему. Однажды на ворота Сити было приклеено объявление, которым все подмастерья приглашались в известный день прибыть в Ламбет для разорения дома примаса. Когда несколько десятков рабочих действительно собрались в назначенный час, Лоуд, заблаговременно окруживший свой дом солдатами и пушками, приказал стрелять по ним и после бегства мятежников спокойно отправился обедать. Пойманных рабочих приговорили к смерти.