Узница. 11 лет в холодном аду

— Ты счастлива там, в городе, у богатых людей? Конечно, они живут иначе, чем мы. — Конечно, у них прекрасная квартира, настоящая мебель и вода в водопроводе…

Какой-то момент я медлила. Однако затем я решилась — впервые за восемь лет — рассказать им, как обстоят дела на самом деле:

— Я работаю с утра до ночи на три семьи. Зита обращается со мной хорошо, но остальные ведут себя подло по отношению ко мне и ненавидят меня. Они обращаются со мной как с дерьмом. Для них я не человек, а всего лишь камалари, которая в любое время, ничего не спрашивая и не возражая, должна выполнять работу за них. В школу мне так и не разрешили ходить. Нет, я там несчастлива. Но я делаю это для нашей семьи.

Я перевела дух. Я заметила, что стала говорить все громче. Женщины с ужасом смотрели на меня. «Сейчас или никогда», — подумала я. Это был тот момент, когда можно было избавиться от тяжкого груза, давно уже лежавшего у меня на душе.

— Вы должны мне кое-что пообещать, — нерешительно начала я. Женщины все еще были в шоке, потому что никогда раньше я так проникновенно и прямо не говорила с ними.

— Что мы должны тебе пообещать? — продолжала спрашивать Бисрами.

Я выпрямилась, посмотрела Бисрами в глаза и собрала все свое мужество.

— Даже если я в этот раз снова вернусь в Катманду, я хочу, что вы пообещали мне, что я — последняя камалари в этой семье. Сачиту, Зарисму, Магешвори и Рамиту вы никогда не отдадите в услужение, пообещайте это мне. Я — последняя камалари в нашей семье.

Они с ужасом смотрели на меня. Прошла пара минут, пока Бисрами прервала молчание. Она была на моей стороне:

— С моей стороны, Урмила, я даю тебе обещание! У меня только одна дочка, но я никогда не отдам Махешвори никому в качестве камалари. Я не хочу, чтобы она пережила то, через что сейчас проходишь ты!

Она вытерла слезы с глаз.

Индравати, жена моего старшего брата, взяла меня за руку, посмотрела мне в глаза и сказала:

— У меня тоже только одна дочка, но я спасу Рамиту от этой тяжкой участи, обещаю.

Жена моего третьего брата медлила. Для нее это было труднее всего. У нее уже было три дочери и еще ни одного сына.

— Радха, пожалуйста, ты тоже пообещай мне, что не допустишь, чтобы Сачита и Зарисма стали камалари. Пожалуйста, сделай это для меня, — умоляла я ее.

Радха посмотрела на своих двух девочек, которые до сих пор играли со щенками. Они смеялись и пытались удержать собачек. Но те все время от них убегали.

— Хорошо, Урмила, пусть даже трудно обещать здесь и сегодня, но вот тебе мое слово! Я сделаю все, чтобы защитить их.

— Спасибо вам, большое вам спасибо!

Мне стало легче оттого, что я наконец сказала это вслух. Мысль о том, что моих племянниц ожидает та же судьба, была невыносимой и мучила меня уже много месяцев. То, что мои невестки попытаются спасти своих дочерей, уже было большим шагом.

Лишь только одна моя родная мать не сказала ни слова и избегала встречаться со мной взглядом. Для ее поколения было совершенно нормально, что они отдавали своих дочерей чужим людям. Родители даже гордились тем, что их дети работали в качестве камалари.

«Тогда моя дочка научится кое-чему, а позже быстрее найдет себе мужа», — таким было расхожее мнение у народности тхару. Однако мое поколение и поколение моих невесток, Может быть, я надеюсь, наконец-то сбросит иго крепостничества и убережет своих дочерей от этого унижающего человеческое достоинство рабства.

Через два дня меня снова забрал родственник Зиты. Однако у меня на душе было уже не так тяжко, как при прощании в прошлый раз. Я уже немного свыклась со всем.

Автобусом из Гхорахи назад в Катманду я поехала одна. Отец Зиты в этот раз лично привез меня на остановку. Я попросила его, чтобы он разрешил мне купить что- нибудь попить, и купила себе еще и газету. Он удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я попрощалась с ним и втиснулась в переполненный, как обычно, автобус. Мне повезло — в предпоследнем ряду я нашла одно место рядом с пожилой женщиной, у которой было много багажа. Но для меня места все же хватило.

По дороге нас остановили. На одном из мостов движение было заблокировано. Очевидно, здесь произошел несчастный случай и взбудораженная толпа захватила мост, пока не появилась полиция и уладила спор. Целых два часа мы стояли здесь, и не было никакого движения. Перед нами собралась колонна из не менее чем двадцати автобусов, и все они тоже хотели ехать дальше. Люди выходили из автобусов и громко обсуждали, когда все же продолжится наша поездка. Но ничего не происходило.