Узница. 11 лет в холодном аду

Первые три месяца дела у нас шли еще хорошо. Каждый день мы торопились из школы в фотостудию. Приходило много любопытных, которые хотели посмотреть, что мы, три девушки, делаем тут. Они хотели проверить, правда ли мы умеем делать фотографии. Некоторые люди действительно были приятно поражены, прежде всего потому, что знали, что все мы — бывшие камалари.

— Как здорово, что вы научились фотографировать! Фотостудия действительно выглядит хорошо. Сейчас вы можете зарабатывать немного денег и помогать своим семьям, — хвалили они нас.

Конечно, были и другие мнения.

— Да ну, девушки? Вы вообще не умеете фотографировать, вы только делаете вид, что снимаете, — высмеяла нас однажды группа молодых мужчин.

В качестве одной из первых клиенток к нам обратилась одна молодая мать и попросила сфотографировать обоих ее детей. Мальчика и девочку. Они сидели очень послушно и тихо в своих школьных формах, с причесанными на пробор и напомаженными волосами и даже не шевелились — настолько они оробели от вида большой черной линзы, которую я направила на них. В качестве благодарности мы подарили каждому ребенку по конфетке. Это я тоже подглядела в фотостудии в Катманду. Там нам, детям, на прощание всегда давали какие-нибудь сладости. Конфеты я специально для этой цели приберегла с выступления нашей театральной труппы. Дети очень осторожно взяли конфеты и держали их в руках, не зная, что с ними делать.

— Вы можете их съесть, это для вас — за то, что вы сидели так тихо, — подбодрила я их.

И тогда они решились развернуть шуршащие золотые бумажки, в которые были завернуты конфеты. Дети засунули их в рот, и на их лицах появились блаженные улыбки.

— Рамру — хорошо? — спросила я их.

Они лишь молча кивнули, полностью сосредоточившись на вкусе сладких конфет. Определенно, они пробовали не слишком-то много сладостей в своей жизни. А уходя, они махали нам руками до тех пор, пока не завернули за угол дома.

— Это ты придумала очень хорошо! Так нужно обращаться с детьми, чтобы они рекомендовали нас другим людям, — обрадовалась Чандра.

Позже в этот же день пришла еще одна молодая пара, которая только что заключила брак, но у них не было ни единой фотографии со своей свадьбы. Жених еще раз надел свой темный костюм, который был ему слишком велик. Рукава свисали, закрывая ему кисти рук, а брюки закрывали обувь. Он в этом костюме был похож на маленького мальчика, напялившего на себя отцовский костюм. Что касается возраста невесты, то о нем можно было лишь догадываться, поскольку ее лицо скрывалось под очень ярким макияжем и красно-золотистой вуалью. Она обвела глаза черным карандашом для бровей, губы накрасила красной помадой такого же оттенка, как и ее сари, а щеки покрыла слоем светло-красных румян.

Жених и невеста встали рядом и уставились в фотоаппарат с серьезным видом. Я попыталась заставить их придвинуться поближе друг к другу и смотреть в камеру более счастливым взглядом.

— Какая чудесная пара! — воскликнула я.

Однако они сохранили неподвижные выражения лиц. В Непале не полагается показывать радость на свадьбе. Женитьба — это очень серьезное дело. Невеста и жених не имеют права смотреть друг на друга во время свадебной церемонии, и, как минимум, невеста не имеет права улыбаться. Наоборот — она должна выглядеть печально, иначе все люди будут думать, что она с удовольствием покидает свою семью.

Проблема, с которой мы вынуждены были столкнуться с первого дня, заключалась в том, что люди сразу же хотели увидеть свои фотографии и забрать их с собой. Они не понимали, что нам сначала нужно было отдать их в проявку и печать. Мы отвозили пленки в фотолабораторию и получали их только на следующий день или через пару дней. Однако людям это казалось слишком долгим делом, потому что в Ламахи за это время появилось уже два ателье цифровой фотографии, в которых можно было сразу же получить снимки, и слухи об этом разнеслись вокруг.

Большая камера была громоздкой и сложной в обращении. И тем не менее я фотографировала все, что только попадалось мне на глаза. Больше всего я любила фотографировать в деревнях и по дороге. Поэтому Чандра и Мина согласились с тем, чтобы мы разделили работу. Чандра и Мина с этого момента должны были работать в фотостудии, а я должна была фотографировать на выезде. Я снимала женщин в национальной одежде тхару, крестьян в больших шляпах на полях, играющих детей, детей в школьной форме, когда они утром целыми стайками шли в школу. Я также фотографировала на некоторых свадьбах, а когда проводились акции камалари, всегда была там со своей камерой. Вскоре люди уже знали меня и стали называть «камалари с фотоаппаратом».

Один из моих снимков с митинга даже попал в газету, и в прессе несколько раз также можно было увидеть на снимках меня с моим фотоаппаратом. Фотографии, где я, одетая в национальную одежду тхару, веду фотосъемку, даже попали в газету «Кантипур Дейли» и на первые страницы газеты «Катманду Пост».