Узорная шпилька

Как и любая девушка, Вейла засматривалась на красивые вещи, дорогие украшения, изысканные узоры на нарядах и богато украшенные паланкины. Она понимала, что ничего из этого у нее никогда не будет, и не роптала на судьбу. Но не переставала воображать роскошную жизнь и то, какой бы она могла быть госпожой. Что зазорного в том, чтобы мечтать? Может быть, боги услышат ее желания и решат изменить уготованную судьбу. К тому же Вейла обладала бойким характером и, выпади ей возможность заполучить желаемое, ни за что бы не упустила своего шанса. Не зря говорят: догнать лисицу удачи не получится, но упорство и смекалка позволят ухватить ее за хвост. Так в детстве сказал ей отчим, поведав легенду о том, почему именно лисий хвост стал символом везения.

«Не переживай, удача – проворная лиса, не каждый за хвост изловит, но я тебе расскажу, как это сделать, – успокаивал отец приемную дочь, которой сегодня не повезло: ее обокрали мальчишки на рыночной площади. Видя, что девочка успокоилась, заинтересовавшись историей, он продолжил: – Лис – зверек столь плутоватый и ушлый, что умудрился найти проход в чертоги бога смерти. И каждый раз с восходом полной луны он проскакивал сквозь пространство в иной мир, дабы от души позабавиться и пошалить. Люди издревле не любят его породу: изобретательное животное ворует кур, губит кошек-мышеловок, истребляет мелкий скот. Да и в голодное время, в охотничьем промысле, ей тоже не рады: зверь уничтожает зайца, куропатку и даже детенышей оленей. В общем, куда ни глянь, а всюду человек норовит прогнать лису прочь от своих владений. Потому хитрый плут, что нашел путь на ту сторону жизни, полюбил путешествовать вдоль реки смерти и в отместку вводить заблудшие людские души в смятение и ложные надежды. Он обманывал их, говоря, словно может помочь вернуться к близким, стоит лишь тем поспевать за ним следовать. Отчаявшиеся от тоски по родным и любимым людям, души пускались вдогонку за лисом, все дальше и дальше уносясь от врат бога смерти, куда им следовало явиться для перерождения. Лис был слишком хитер и проворен, как ни гонись за ним – всегда остаёшься в дураках, слушая, как тот потешается, заливаясь противным тявканьем. И длилось так сотнями лет, пока одна из душ не проявила смекалку, делая вид, что плохо слышит, о чем там лис потявкивает. И когда рыжий плут рассерчал и подбежал ближе, дабы позвать глухого духа за собой, тот ухватил глупца за хвост».

Так чем же она хуже этого духа? Если подвернется возможность, то не оплошает.

– Знаешь, тетушка, – Вейла быстрыми движениями сплетала круглое донышко корзины, – обладай я таким богатством, первым делом бы купила себе шелковые туфельки, – девушка опустила взгляд на свои потрепанные ботинки и вздохнула.

– Голова твоя пустая, – усмехнулась тетка, – на что тебе туфельки, если ты в грязи живешь? Или думаешь, что по свиному навозу в шелке ходить удобней? Дом надо покупать и слуг нанимать, а барахлом потом обживешься.

– Да я же так, – засмеялась девушка, – помечтала немного. Никакой у вас фантазии нет, тетушка.

– Не для того ты голову используешь. Чего фантазировать? Все при тебе есть – и спереди, и сзади. Осталось только жениха побогаче найти, и будешь в шелках да камнях драгоценных расхаживать. Пятнадцатый год пошел, если отец твой никак не найдет достойную партию, так пора самой об этом побеспокоиться.

В Синторе не было законов, по которым бы решалось, кто кому станет супругом. Но существовали обычаи и внутренние правила, согласно которым отцы могли выбирать своим детям подходящую кандидатуру даже до их рождения. Так чаще всего поступали в богатых семьях, где ребенок мог являться хорошим способом укрепления власти и позиции рода в обществе. Не менее распространенным был брак по обещанию в свете крепкой дружбы. Иногда судьбы людей так тесно сплетались, а сердца привязывались друг к другу, что оба становились подобно родным братьям или сестрам. Такие люди давали клятву, что их дети непременно свяжут свою жизнь брачными узами, дабы укрепить и не потерять связь между семьями. Из-за подобных ситуаций нередко бывало, что у младенца, еще даже не умевшего говорить, уже были предназначенные супруг или супруга.

Свадьба могла состояться по достижении четырнадцати лет, но чаще всего такое событие откладывали до шестнадцати. Быть незамужней негласно дозволялось в обществе лет до двадцати трех. Если же девушка после такого возраста оставалась непристроенной, то на нее могли косо посматривать, если, конечно, та не выбирала себе стезю воина или слуги при дворе правителя.

Отец Вейлы не спешил искать ей пару. Он безумно любил свое приемное дитя и хотел предоставить той свободу выбора. А если так выйдет, что сердце девушки никого не пожелает видеть подле себя, то и с этим он готов был смириться.

– Не хочу я замуж, – запротестовала Вейла, – навесят на меня сразу столько обязательств, что спина пополам треснет. Да и как я отца своего брошу? На брата, что ли, оставлять? Так они оба пропадут.