Узоры на коже

Проходит к своему агрету — гигантскому, как и он сам — и снимает с ручки шлем. Большой и чёрный, в глянцевой поверхности которого отражаются звёзды. Окидываю Брэйна взглядом и замечаю какую-то странность, связанную с его одеждой. Сначала не могу понять, что привлекло моё внимание, а когда доходит принимаюсь безудержно смеяться.

— Что? — округляет глаза и следит за моим взглядом. Когда понимает, что я смотрю на его разорванную штанину, тоже начинает хохотать. — Это всё твоя Ася виновата. Надо было её заставить зашивать.

Я представила Аську с иголкой и катушкой ниток и принялась смеяться ещё сильнее, потому что большую нерукодельницу ещё поискать нужно.

— Ага, она бы зашила, держи карман шире, — говорю отсмеявшись.

Порыв холодного ветра пронизывает до костей, потому что, выходя из дома, даже не предполагала, что так долго буду отсутствовать. Знала бы, оделась потеплее, но уже слишком поздно о чём-то переживать. Мышцы сводит от усталости и ледяных порывов. Хочется закутаться в тёплый плед, налить себе какао и долго-долго сидеть у камина, пытаясь разобраться в своих чувствах и мыслях, но вместо этого торчу на улице глубокой ночью наедине с плохо знакомым мужчиной, от одного вида которого закипает кровь. М-да уж, неожиданный вираж судьбы, ничего не скажешь.

— Замёрзла? — Брэйн за секунду, словно дикий зверь — сильный и грациозный — бесшумно преодолевает разделяющее нас расстояние и становится настолько близко, что почти соприкасаемся телами. Незаметно втягиваю живот и грудь, чтобы хоть так отвоевать себе несколько сантиметров драгоценной свободы. — У меня в багажнике курта есть. Дать?

— Твоя? Или какой-нибудь забывчивой девушки? — спрашиваю поднимая глаза, потому пялиться ему почти в пупок не очень интересно.

— Моя, конечно, — усмехается, глядя на меня сверху вниз своими ореховыми глазами. — Не имею привычки хранить чьи-то вещи в своём багажнике.

— То есть ты их, обычно, выбрасываешь?

Вопрос неожиданно получился с двойным подтекстом. Почему-то я уверена, что Брэйн не из тех, кто долго может быть с одной женщиной. Но мне нет до этого никакого дела. Не должно быть, но есть.

— Нет, бельё бабское коллекционирую. Трусы там, лифчики. Хобби у меня такое, страсть потаённая.

Он кажется абсолютно серьёзным, но на дне глаз притаилась улыбка, а уголок губ чуть дёргается вверх. Вдруг протягивает руку и берёт меня пальцами за подбородок, приподнимая и удерживая. Наклоняет голову и, нахмурившись, смотрит в глаза. Не знаю, что он там пытается высмотреть, но становится неловко от всей этой ситуации. Поцеловать хочет? Или у меня просто лицо испачкалось?

— Отпусти, что уцепился? — выдавливаю из себя, не отводя взгляд.

Это всё нервы, на самом деле я очень милая особа, просто устала как собака.

— А если нет?

— Кричать буду, всех собак на уши поставлю, — отвечаю, но активных действий, чтобы вырваться не предпринимаю. Мне интересно, что он будет делать дальше.

— Но рискну всё-таки, я очень непослушный.

Не отрывая руки от подбородка, второй берёт под задницу и легко приподнимает в воздух, словно я совершенно ничего не вешу. Инстинктивно расставляю ноги и обхватываю его за талию. Наши лица оказываются практически на одном уровне и от этого мурашки тысячными отрядами маршируют по коже.

— Кричи, чего молчишь? Ты обещала, — говорит, понизив голос практически до шёпота, а я, зажатая его хваткой, чувствую как быстро бьётся большое сердце рядом с моим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌— Я не могу.

— Почему это? — слегка наклоняет голову в сторону, прищурившись.

— У меня голос пропал. От испуга.

— Ты меня боишься? — удивлённо приподнимает бровь, но спускать на землю не торопится. — Не надо. Я большой мальчик, но маленьких девочек не обижаю.

— Отпусти меня, Брэйн! Это уже не смешно, — лягаю его коленями в бока, но ему, что слону — палка. Зато мои кости чуть не треснули, а этому бугаю — хоть бы хны.

— А кто говорил, что я шучу? У меня вообще туго с чувством юмора.

А у самого глаза весёлые. И вообще, они так близко, что становится неуютно — кажется, ещё немного, и провалюсь в них, да так там и останусь.

— Отпусти! — шиплю, собрав остатки воли в кулак. — Немедленно! Придурок!

Брэйн смеётся, запрокинув голову, но всё-таки делает то, что прошу.

— Мне нравится, что ты такая, — произносит и отходит в сторону, о чём начинаю жалеть почти сразу. Секунда и он стоит у мотоцикла, словно и не было ничего минуту назад, будто ни на что не провоцировал, не соблазнял. А может, и правда, лишь показалось?

— Какая?

— Вот такая, — смеётся, открывая бардачок. Оттуда на свободу появляется огромная кожаная куртка, в которой утону, без вариантов. Она гигантская! — Держи, а то совсем продрогла.

— Я уже согрелась, — быстро говорю, а потом соображаю, как двусмысленно это звучит. Чёрт, почему у меня вместо языка — помело?!