Узоры на коже

— Ладно-ладно, целуйтесь дальше, — любезно разрешают близнецы чуть ли не хором, и по удаляющемуся во тьму звуку шагов понятно, что они всё-таки решили оставить нас в покое.

— Извини, — вздыхает Полина, кидая на меня молниеносный взгляд. — Братья бывают невыносимы, но они беспокоятся обо мне. И вообще, не удивлюсь, если их Жанночка послала.

— Твоя бабушка?

— Точно, — улыбается, и эта улыбка озаряет её изнутри. Мне снова хочется притянуть её к себе, и на этот раз пусть кто-то попробует помешать. — Тебе, кстати, повезло, что родителей не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И в чём именно везение моё состоит?

— В том, что ты избежал промывки мозга по поводу… кхм… своего внешнего вида.

Она окидывает меня с головы до ног красноречивым взглядом, в котором притаился смех.

— Всё настолько печально с их взглядами на мир?

— Ты даже представить себе не можешь, насколько, — мрачнеет Полина, — поэтому в следующий раз, если захочешь прийти, надевай шапку на голову.

— В мае? Шапку?

Полина прыскает со смеху, прикрывая рот ладошкой.

— Бандану, значит, надевай. Или что там, такие парни как ты, на голове носят, чтобы солнце не напекло.

— Панамки, конечно же, мы носим, — улыбаюсь, представив любого из своих друзей в таком головном уборе. — Хорошо, учту, — киваю. — Так, значит, ты хочешь, чтобы я ещё раз к тебе приехал?

Полина вздрагивает, словно я её уличил в чём-то постыдном. Наверное, она и сама не поняла, что именно сказала. Улыбаюсь её реакции и беру за руку.

— Поехали отсюда, — говорю чуть слышно. — А то у меня есть на тебя кое-какие планы сегодня, а твои родственники, боюсь, могут остаться слегка шокированными от этого зрелища.

— И что это ты придумал? — заламывает бровь и чуть отстраняется.

— Не бойся, насиловать не буду, — ухмыляюсь, рывком поднимаясь на ноги. Полина следит за мной, но следовать примеру не спешит. — Даже обещаю не кусаться.

Присаживаюсь на корточки возле неё, сжимаю пальцами колени и заглядываю в глаза. В таком положении мы практически одного роста и это позволяет поймать её взгляд, не прибегая к дополнительным ухищрениям.

— Я никогда не делаю того, чего не хочет сама женщина.

— Ну, когда ты меня целуешь, ты не спрашиваешь, хочу ли я этого, — растягивает пухлые карамельные губы в улыбке, что с ума меня сводит.

— О, нет, о таких вещах я вообще никогда не спрашиваю, — смеюсь, представив, как вымаливаю у кого-то поцелуй. — Но, согласись, что тебе нравится. Врать, кстати, бесполезно.

— Какое самомнение, однако.

— Нет, здравая оценка своих способностей.

— Нет, всё-таки раздутое эго, — не сдаётся Полина, улыбаясь.

— Называй как хочешь, но того факта, что тебе понравилось и ты хотела большего, отменять нельзя.

— Невыносимый напыщенный перекаченный тестостероном индюк, — смеётся, щёлкая меня по носу.

— Пусть так, но ведь я нравлюсь тебе именно таким.

— С чего ты взял, что вообще мне нравишься? — парирует, откинувшись на спинку лавки и сложив руки на груди. Чертовски привлекательной груди.

— Думаешь, у тебя получается это скрыть?

Беру её под коленями, резко дёргаю на себя и, раздвинув её ноги в сторону, подхватываю под зад.

— Это у тебя хобби такое: меня за задницу лапать? — спрашивает, когда между нашими телами не остаётся ни единого сантиметра свободного пространства.

— Нет, хобби у меня другое, а держаться за эту очаровательную попку — жизненно важная потребность.

Чувствую, как после этих слов её дыхание сбивается, но она молчит, словно боится спугнуть момент. Мне нравится этот контраст: дерзость и робость, смелость и застенчивость. Да, чёрт его дери, мне всё в ней нравится. И дальше, уверен, будет только хуже.

Именно в этот момент ещё есть возможность подумать и решить: нужно мне всё это или ну его к чертям. Но синие омуты в нескольких сантиметрах манят окунуться с головой в их воды. Вынырну ли? Не знаю. И не уверен, что захочу этого.

— Всё, хватит тянуть кота за причиндалы, — говорю, поднимаясь на ноги и протягивая Полине руку. — Едем?

Она секунду размышляет, словно и сама для себя пытается найти ответ на, мучивший меня несколько секунд назад, вопрос. Потом медленно кивает и расплывается в улыбке. Чёрт, вот как не наброситься на неё прямо здесь и сейчас? Дыши, Брэйн, просто дыши.

* * *

Мы мчимся по ночному городу, наполненному запахами поздней весны и предвкушением. Мотор ревёт, почти оглушая, а мотоцикл вибрирует, и вибрация эта будоражит и без того возбуждённый организм. Нет, у меня не трещат штаны и не рвётся ширинка, просто слишком уж хочется свернуть на обочину, пересадить девушку, что так доверчиво обнимает меня за талию, вперёд и целовать её, целовать, пока наше дыхание не станет общим, а сердце не разорвётся на мелкие клочки.