Узоры одиночества (СИ)

— У меня был жар? — Хината осторожно присела на двуспальную кровать. В  мысли вторгались воспоминания вчерашнего дня: пьяные гопники, тёмная улица, обморок… А  дальше пустота. Только какие-то обрывки…

— С-Саске… Он же меня спас, наверное… Потом отвёз сюда. Но сюда — это куда?

Хината решила всё расспросить у  него самого. Что толку гадать? По крайней мере, он всё помнит, в отличии от неё.

Спустившись на первый этаж, она осторожно вошла в  большой зал. Минув его, она завернула в  довольно-таки просторную кухню. Широкая спина Саске мелькала между высоким холодильником и  плитой, а  позже и  вокруг длинного деревянного стола, покрытого голубой скатертью.

Водрузив на стол омлет, тарелку мелконарезанной колбасы, хлеб, стаканы и  чайник на подставке, парень сел за стол и  принялся уплетать яичницу. Хината же просто стояла в  дверях и  не знала, что делать.

Минуты через две Саске соизволил оторвать свой взгляд от тарелки и  кивнул в  сторону другой порции омлета:

— Ешь, что стоишь?

Она, чувствуя мурашки по всему периметру спины, послушно села за стол и  принялась за еду.

Вскоре с  порциями было покончено. Хината так и  осталась сидеть на месте, в  то время как Учиха встал из-за стола, убрал тарелки и  направился в  зал, поманив её. Девушка опять же послушно встала и  проследовала за Саске.

Опустившись на мягкий диванчик, Хината тихо поинтересовалась:

— А… что вчера было?

Саске собирал какие-то вещи:

— Вчера ты спала. Позавчера я  увидел тебя, лежащей на земле в  каком-то тёмном закоулке, а  вокруг суетящихся пьяных долбо***в, которые явно покушались на тебя.

— … позавчера? ..

— Угу. Вчера у  тебя был жар, и  ты спала весь день.

Глаза Хъюги расширились от ужаса: „Как же так? А  мои родители?! Они же не знают!“

— Твои родственники в  курсе. Я  позвонил им ещё позавчера вечером и  сказал, что ты у  меня в гостях на неопределённое время, — Учиха повернулся к  девушке, — Честно говоря, я  был удивлён их спокойной реакцией. Твоим родителям совсем не интересна твоя жизнь?

Его слова задели за больное место, но Хината поспешила заверить его, что это совсем не так. Родители её любят, волнуются за неё…

— Наверное, я  чего-то не понимаю, но это твоё дело. Сейчас я  довезу тебя до дому, и  ты сама со всем разберёшься. Ведь разберёшься?

Так и  хотелось замотать головой с  бешеной скоростью и  со всей мочи крикнуть „нет!!!“, но вместо этого, Хъюга выдавила:

— Угу…

С того момента прошёл месяц. В  жизни Хинаты так ничего и  не изменилось: учёба-музыка-уроки-сон, учёба-опоздания-скандалы-музыка-уроки-сон… за редкими исключениями вместо сна ночные встряски скандальных родителей, но это было не часто. Так, раз в  два-три дня.

Однажды после прихода из муз. школы Хината решилась поговорить с  братом. Она тихонько открыла дверь его комнаты, глубоко вздохнула и  робко постучала:

— Нии-сан, можешь уделить мне пару свободных минут?

Нейджи сидел за своим письменным столом, практически скрытым под горами каких-то папок и  листочков. Длинные чёрные волосы были перехвачены тёмной резинкой, а  серые глаза сосредоточенно сузились. Низко склоняясь, он писал отчёт на свою работу в  семейном бизнесе Хъюг.

— Нет, — казалось, его холодный голос вот-вот приобретёт форму острой сосульки и  тот час разобьётся на множество мелких осколков.

Хинату передёрнуло:

— П-почему? Я  помешаю?

Нейджи продолжал игнорировать сестру.

— Ну, Ни-и-и -с-а-ан…

— Что тебе надо? Ради бога, не мешай мне! — он встал и  обернулся. В  глазах читалась ненависть. Горячая и  холодная одновременно.

— Брат… — со слезами на глазах девушка прикрыла дверь и  побрела в  свою комнату, оставляя маленькие солёные капельки на мягком ковре, расстеленном в  коридоре.

Тем самым вечером в  её дневнике образовалась новая запись:

„Как я  могла рассчитывать на то, что мы с  Нейджи, на конец-то, поговорим? Наверное, такого никогда не случится! Я  не понимаю: за что он так со мной? Что я  ему сделала?! По чему мой собственный брат, хоть и  двоюродный, меня ненавидит? Хотя, я  зря на него так… Он же мой брат. Скорее всего, он просто сильно занят. Да! Точно! Просто занят…“

Некоторые буквы были расплывчатыми, местами бумага помялась и  даже порвалась, но Хината продолжала писать о  наболевшем:

«Завтра снова в  школу. В  этот чёртов дурдом! Как я  только терплю всё это? Нашу классную и  всех остальных учителей? Единственное моё спасение, это „Коноха“. Да и  то не всегда. Бас- и  рок-гитаристов мы так и  не нашли. И  что теперь будет? …»

Дальше Хната уже не писала, так как выронила ручку, положила голову на письменный стол и, медленно закрыв глаза, уснула.

====== Часть 4 ======