Узревший слово

– Нет, это вы подождите, – перебила она. – Вы так хотели узнать, кто я такая… Вот и слушайте. – Она пошатнулась, но не схватилась за него. Подошла к столу, села. – Я не просила вас делать меня героиней своего романа… Ой, что я говорю! В общем, я прошла через все, что вы для меня придумали. Я родилась неизвестно каким образом, потому что вы ничего не сумели придумать вместо непорочного зачатия и обошли эту проблему молчанием. Я приехала в Питер, одну из столиц той Руси, с желанием принести людям любовь, а они приняли меня за проститутку. Я прошла по вашей воле через все унижения, через зависть и подлость, но любви так и не нашла. Я взывала к вам словами из Евангелия, потому что вы решили воспользоваться трудом Матфея, лишь заменив Гефсиманию красивым названием «Таврический сад». – Она протянула в сторону Света руки и взмолилась: – Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия… Но чаша меня не миновала, ибо так хотел Бог того мира, то есть вы. Вы захотели, и меня распяли. Но если Христа распяли на кресте, то меня в дорожной пыли. И если у Христа стигматы были расположены на руках и ногах, которые вполне могут быть орудиями убийства, то на моем теле мой Бог повелел нанести рану в таком месте, которое может быть лишь орудием любви и деторождения. Впрочем, как и положено, ты тут же воскресил меня и отправил на небеса. Чему ж, удивляться, что я оказалась здесь, в твоей жизни?

Пораженный Свет заметил, что в последней фразе она воспользовалась местоимениями, каких не было в словенском языке. Он и придумал-то эти местоимения лишь вчера вечером, по примеру некоторых западноевропейских языков – таких, как германский и франкский.

– Удивляться не приходится, – продолжала она. – Разве Бог, никогда не любивший, Бог, не познавший в своей жизни ни одной женщины, мог создать мир, в котором правит Добро?

И все-таки Свет ей не верил. Ведь никогда не было такого, чтобы волшебник хоть что-нибудь создавал! Кроме ментальных воздействий, называемых заклинаниями… Прямое созидание не входило в задачу волшебников. Помочь – да, но создавали-то другие.

– Вы не подумайте, что я жалуюсь, – продолжала Вера-Криста. – Я благодарна вам за то, что вы породили меня, за то, что для моей жизни вы отдали частичку себя. Ведь я – часть вашей души, не востребованная женщиной. Просто у других волшебников она погибает безвозвратно, а вы – пусть сами того не желая и стремясь лишь к спокойствию – сумели дать ей жизнь. Так что не удивляйтесь, что я знаю и умею все то, что знаете и умеете вы.

Свет помотал готовой:

– Вы красиво рассказываете, девица. Но я вам не верю. Ведь сцену группового изнасилования Кристы я даже еще до конца не написал. Этот сюжетный ход пока лишь в моих мыслях. И взят, кстати, из вашей памяти, когда я пытался излечить вас от амнезии.

Она посмотрела на него тем самым, поразившим его взглядом, пронизывающим и всепрощающим. Который он собирался подарить своей Кристе…

– Для вас это только сюжетный ход в романе, а для меня жизнь. И мне бы не хотелось, чтобы та Криста, которая появится на бумаге, пережила все то, что пережила я, Криста, рожденная вашими мыслями. К сожалению, для этого вас нужно убить, а это невозможно. По крайней мере, для меня невозможно. – Она грустно улыбнулась. – Для моей совести немало уже то, что из-за меня отравился ваш бывший друг.

– Ну уж о нем-то не беспокойтесь, – с сарказмом сказал Свет. – Я всегда знал, что он кончит каким-нибудь подобным образом. Слишком уж большое место в его жизни занимали женщины.

Она грустно улыбнулась:

– Удивляться нечему: ведь он тянул на себе тот груз, от которого судьба освободила Светозара Смороду.

– Если послушать вас, так получается, что я Бондарю еще и обязан. – Свет поморщился. – Нет уж, хватит с меня его зависти.

Она снова грустно улыбнулась:

– Все мы кому-то чем-то обязаны. Ведь если жизнь одному прибавляет, от другого она должна отнять. Так что не гордитесь своим Талантом – он достался вам лишь потому. что кого-то боги оставили бездарным. Но на его месте вполне могли оказаться и вы.

Свет недовольно крякнул, но был вынужден признаться себе, что во многом она права. Если не во всем… И решил закинуть пробный камень.

– А если предположить, что все рассказанное вами является правдой, то что, по-вашему, я должен сейчас сделать?

Она встала со стула, подошла к Свету и заглянула в глаза, в самую их глубину – словно хотела понять, действительно ли его интересует последний вопрос.

– Вы собирались проверить на практике действие открытого вами заклинания. Вот и проверяйте.

Свет оторопел:

– Но ведь я собирался воспользоваться для этого вашей помощью…

– Что ж… – Она смотрела на него со всей серьезностью, и Свет был благодарен ей за эту серьезность. – Я не намерена отказывать вам в помощи.

Одним стремительным движением она скинула платье и предстала перед ним в своем первозданном виде – при локонах и кудряшках.

– Мне слишком часто приходилось проделывать это в той жизни, чтобы я не могла попробовать еще раз. – Она была все так же серьезна. – Но вам придется поласкать меня.

– О Велес! Я же ничего этого не умею!