Узревший слово

Мрачный Буня сидел за столом и внимательно изучал какую-то бумагу. В открытые окна кабинета врывалось яркое солнце, и лысина опекуна гоняла по потолку легкомысленные зайчики. Зайчики метнулись к задней стене кабинета: Буня поднял голову. Выражение лица его слегка разъяснелось, стало заинтересованным. И за то мгновение, пока Буня узнал вошедшего и начал контролировать свой ментальный образ, Свет успел заметить в его ауре легкую угрозу.

Ему все стало ясно: вчера с ним сыграли небольшой, но грамотно поставленный спектакль. Все было не так, как ему представлялось и как ему говорили. Никто не проверял у прислуги его алиби, и на проявление спектрограммы его пригласили только для того, чтобы определить, не вызовет ли анализ линий спектрограммы у чародея Смороды необъяснимых трудностей. И потребовать от него, чтобы он объяснил эти трудности. Говоря же проще: в свершении преступления его подозревал далеко не один Кудесник. Его подозревало и почти родное министерство безопасности. А скорее всего, Кудесник и прощупывал его с подачи почти родного министерства, точнее – с подачи хозяина этого кабинета.

– Здравы будьте, брате! – Буня поднялся Свету навстречу.

Поздоровались. Уселись в кресла. Буня потер лысину.

– Чем могу быть полезен, брате? Если вы по поводу происшествия, случившегося во середу, то мы так и не сумели определить, кем был пытавшийся напасть на вас маг.

Буня выглядел достаточно усталым, и Свет решил сыграть в открытую.

– Вчера Кудесник пригласил меня к себе пообедать. И в течение всего обеда прощупывал, не я ли убил академика Барсука.

Ему показалось, что Лапоть слегка удивился.

– Этой же ночью, – продолжал Свет, – была предпринята попытка ментального проникновения в мой сон. Исходя из всего этого, я делаю вывод, что меня подозревают в убийстве Барсука. А поелику я его не убивал, то пользуюсь своим правом потребовать немедленного созыва Контрольной комиссии. – Свет встал. – Для освидетельствования на предмет отсутствия в моем Таланте следов Ночного колдовства.

Хозяин не последовал примеру гостя. Он продолжал сидеть в кресле, нарушая служебный этикет. Лицо его сделалось отрешенным, взгляд впился в пространство: Буня размышлял.

Свет ждал.

Наконец Лапоть тряхнул головой, и зайчик с его лысины ударил Свету прямо в левый глаз.

– Сядьте, Сморода!.. Собирать Контрольную комиссию для вашей проверки нет никакой необходимости. Никто вас не подозревает.

– Это сегодня, – сказал Свет. – А вчера?

Буня махнул на него рукой:

– Бросьте! Какой вам был резон убивать Барсука?

Свет обратил внимание, что Лапоть не подтвердил, но и не опроверг того факта, что вчера Свет-таки находился в числе подозреваемых.

– Одним словом, забудьте об этой чепухе! – Буня дождался, пока Свет снова сядет в кресло, и продолжал: – Пусть эта проблема вас не волнует: ею есть кому заниматься. А вот новой матерью Ясной, кроме вас, заняться некому. И потому я вас прошу: прекратите отвлекаться. Ваша главная задача сейчас – раскрутиться с этой паломницей. Убийцу же Барсука отыщут и без вашей помощи.

– Но пока что не отыскали!

– Отыщем! – Буня впечатал ладонь десницы в крышку стола. – Отыщем как миленького! Определим, кому до зарезу необходимо было убрать академика, и отыщем!

Свет хотел сказать, что, если подумать, то до зарезу убрать академика было необходимо хотя бы чародею Смороде. Но не сказал: ведь Буня не ехал после эксперимента в карете Кудесника и знать не знал, о чем они там говорили. На объяснение собственных мотивов потребовалось бы некоторое время. А к Свету вдруг явилась очередная любопытная мысль.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо, что успокоили! А я, грешным делом, предположил, что это именно вы надоумили Кудесника пригласить меня на гуся с яблоками.

– Фаршированный гусь у него всегда хорош. Я бы с удовольствием отведал…

– А вас он не приглашал?

– Меня нет. И это доказывает, что вас он приглашал совсем не с той целью, какая пришла вам на ум. Иначе я бы наверняка был приглашен с вами на пару.

Свет встал:

– Да, вы правы. Простите, что отнял у вас столько драгоценного времени. Пойду раскручиваться с паломницей. – Он протянул Буне десницу.

Буня, сверкнув лысиной, ответил на рукопожатие, но Свет заметил, что опекун министерства безопасности продолжает контролировать свой ментальный образ. А значит, верить сказанным Буней словам – все равно что бросаться снежками в солнышко. Лучше уж оборотиться Хорсом и наоборот, кидать солнечные лучи в снег. Если не удастся попасть лучиком в лысину Лаптя, Купала оный снег растопит. А в талой водичке может обнаружиться кое-что стоящее.

И потому, выйдя из приемной опекуна министерства безопасности от палаты чародеев Буни Лаптя, чародей Свет Сморода тут же направил стопы в кабинет сыскника-волшебника Буривоя Смирного.

Смирный оказался у себя. Как и Лапоть, трудился над некими важными документами. То ли сыскное дело изучал, то ли протокол заполнял…

– Здравы будьте, брате!

Смирный взглянул на незваного гостя не очень дружелюбно и перевернул текстом вниз лежащий перед ним лист бумаги:

– Будьте и вы здравы, чародей! Заходите.