Узревший слово

Нет, хоть и стоило бы ныне отдохнуть от волшебных манипуляций, а не придется. Отдохнем завтра, если позволит официальное начало Паломной седмицы.

И достав из шкафа колдовской баул, он отправился в гостевую.

* * *

Вера как будто бы ждала его. Во всяком случае, когда чародей вошел, она не валялась с книжкой на кушетке и не сидела у окна, пялясь на кудрявящийся барашками Волхов, а стояла посреди гостевой, всем телом подавшись к двери. Словно былинка к вышедшему из-за туч солнышку…

– Полагаю, нам следует снова заняться вашим лечением, – сказал Свет.

Ему показалось, что былинка слегка поникла, съежилась, согнулась.

– Хорошо, – сказала она. – Но меня сегодня больше беспокоит ваше здоровье, чем собственное. Часто с вами такое бывает?

Свет поморщился:

– Бывает иногда. К сожалению, мы, волшебники, вынуждены расплачиваться с богами за свой Талант. А последние дни у меня были достаточно напряженными…

Вера посмотрела на баул, понимающе покивала:

– А может, вместо моего лечения займемся вашим? У меня сложилось впечатление, что я каким-то образом способна воздействовать на вас. А если воспользоваться вашим Кокошником?

У меня тоже сложилось такое впечатление, подумал Свет. Но я бы об этом вам ввек не сказал… И уж в любом случае экспериментировать не стану.

Он покачал головой:

– Вижу, вам не дают покоя лавры колдуньи! Не забывайте, это я должен вас лечить, а не вы меня. К тому же, такие вещи, как сегодня, происходят со мной достаточно часто.

Вера смотрела на него с явным недоверием, но недоверие это выразилось лишь во взгляде.

– Как вам будет угодно, чародей, – сказала она. – Я готова.

Свет полез в баул за Серебряным Кокошником.

* * *

Все повторилось.

Опять свалились на Света те же видения. Вновь гналась за ним толпа насильников. Вновь опрокидывали его навзничь на жесткую землю, драли на нем юбку. И терзали, терзали, терзали, терзали…

Правда, о том, что переживаемое происходило с ним уже во второй раз, Свет вспомнил, лишь когда, благодаря безотказно работающему инстинкту самосохранения, опять сумел вырваться из кошмара… не то чужих воспоминаний, не то извращенных грез…

И опять осталось неясным, кто же попал к нему в дом.

Однако теперь, после случившегося за утренней трапезой, Свет уже не мог разойтись с судьбой вничью. Теперь паломница по имени Вера стала не только государственным делом Словении и ее Колдовской Дружины, но и личным интересом чародея Светозара Смороды.

Сидя перед распростертым на кушетке расслабленным девичьим телом, Свет погрузился в размышления. Размышления эти оказались долгими, но не бесплодными. Он понимал, что с Верой ему необходимо определиться в ближайшие дни. Паломная седмица давала некоторый резерв времени. Но затем, когда она, с ее гигантскими богослужениями и празднествами, все-таки завершится, и Кудесник, и министерство безопасности тут же вспомнят о тех чаяньях, которые связывают с лежащей перед ним девушкой. А потому все более и более необходимыми ему начинали представляться активные меры.

И право слово, Репня Бондарь, при всей его одержимости бабским телом, предложил прекрасный способ. Впрочем, подобный способ и мог предложить лишь такой бабник, как Репня. Самому Свету, к примеру, это бы сто лет в голову не пришло.

Свет попытался проанализировать, что же случилось с ним в тот вечер, в пятницу. С какой стати в нем тогда родилось столь активное неприятие Репниных ухаживаний, что дело завершилось открытием нового заклинания? Нечастое, прямо скажем, явление…

Он сел в кресло, расслабился и, как вчера утром, попытался вновь пережить минувшее. Странно, однако сегодня оживающая в памяти картина не вызывала у него ни малейшего неприятия. Во всяком случае, если бы сейчас Репня прижал эту девицу к матрасу, он, Свет, и перстом бы не шевельнул, чтобы помешать их любовным игрищам.

Так что же случилось позавчера?

Неужели все дело в его ментальной усталости и предболезненном состоянии психики?.. А что, вполне может быть!.. Точно, ведь он тогда представил себе, каково бы ему было, если бы это его начал тискать Репня, и это «каково» показалось ему не только достаточно неприятным, но и откровенно омерзительным.

Да уж, будем правдивы хотя бы перед собой! В нормальном состоянии психики ни одному волшебнику подобная мысль бы и в голову не пришла. Но тогда вполне возможно, что и ночная ментальная атака на чародея Смороду была плодом его собственного болезненного воображения… А что, думается, такое очень даже возможно. Более того… Если Вера хоть на каплю волшебница, его ночные кошмары вполне могли отразиться и на ее снах. Гостевая-то рядом с его спальней. Вот вам, сударыня, и молнии без грома и дождя! Не зря волшебники не спят близко друг от друга…

Свет снова посмотрел на Веру. Она лежала перед ним, открытая и беззащитная, – шуйца на персях, десница под головой, и было в ее позе нечто такое, отчего в Свете вдруг проснулась жалость.

Он встал, снял с головы паломницы Серебряный Кокошник. Она тут же прерывисто вздохнула, шевельнулась, открыла глаза. И улыбнулась ему.