Узумаки Кушина. Новый путь (СИ)

— Нет, скорее, обезвредить на неопределённый срок, — негромко возражаю я. — Рана наподобие той, что была нанесена Минато, для джинчурики не смертельна, зато я надолго бы выбыла из игры. Однако, Минато этого не знал.

— Нет смысла, печать этим не уничтожить, как и защиту на разум, — в разговор вмешался ещё один старец.

— Это бы и не потребовалось, — возразил ему другой старик. — Одна она ничего не стоит и доказать не сможет, да и способы заставить молчать есть разные, тебе ли не знать?

— Согласен, — подтвердил джи-сан, и тот, кто начал спор, отступил. — Кушина, продолжай.

— Наследники стали неуправляемы, хотя и подчинены Минато, — пожимаю плечами. — Однако, моя ошибка: Минато стал отдаляться от Хокаге-сама, ставя во главу угла мои желания.

— Понятно, — согласно кивнул джи-сан, с интересом смотря на меня, вернее, мне показалось, что с интересом, ибо я вдруг стала ощущать резкую слабость во всем теле и желание лечь прямо там, где стою. Хотя нельзя, есть моменты, которые я должна уточнить.

— Узукаге-сама, можно спросить? — осторожно спрашиваю я.

— Спрашивай, — в спокойном голосе мне слышится насмешка.

— Было ли установлено, кто на нас напал? — уточняю я, подавляя вспыхнувшее от чужих слов раздражение.

— Забавная, — послышался смешок. — Недавно сама обвиняла Хирузена, а тут спрашивает, кто нападал.

— Я никого не обвиняла, просто сказала свои предположения, — абсолютно спокойно возразила я.

— Хооо! — раздалось в ответ.

— У нападавших были знаки Кири и Кумо, но это точно не они, — прервал чужое веселье джи-сан, а после, заметив, что я замерла в нерешительности, невозмутимо поинтересовался. — Ты хочешь узнать что-нибудь еще?

— Да, Узукаге-сама, — согласно склоняю голову. — Если я правильно поняла, экзамена на звание чунина не будет, — спокойно поднимаю голову и стараюсь поймать взгляд деда, но вижу только размытые пятна, — когда я должна буду вернуться в Коноху?

— Поняла, значит, — в его голосе я слышу что-то вроде одобрения, но соглашаться или отрицать не тороплюсь. — Да, ты вернёшься в Коноху, как и остальные наследники, но не раньше, чем через полгода, и после, до конца войны, тебе будет закрыт путь в Узушио.

Вздрагиваю при последних словах, но сил обдумывать сказанное нет. Я едва держусь на ногах, похоже, лекарства перестали действовать и моё реальное состояние даёт о себе знать. Чёрт!

— Твой наставник по-прежнему Акено, — не дождавшись от меня реакции на свои слова, продолжил джи-сан. — К тому же, ты пройдёшь обучение у всех старейшин, пора закончить твоё образование.

— Как скажете, Узукаге-сама, — послушно киваю, чувствуя, что на поклон меня просто-напросто не хватит.

— Занятия начнутся со следующей недели, — усмехнулся на мои попытки сохранить лицо дед. — А сейчас ступай.

Послушно складываю руки перед собой и отвешиваю присутствующим не очень глубокий поклон, выпрямляюсь и, преследуемая любопытными взглядами, иду в сторону выхода. Каждый шаг даётся с огромным трудом, все же я еще слишком слаба для такой нервотрёпки, но кому это интересно? Никому. Самое противное — я не имею право дать слабину. Однако меня хватает только на то, чтобы дойти до двери и аккуратно прикрыть её, как тело отказалось подчиняться, а сознание помахало ручкой. Похоже, я себя переоценила.

Продолжение следует…

========== Глава 3. Друзья ==========

Неделя. Именно столько мне потребовалось, чтобы после того обморока прийти в себя. Вернее, именно столько я провела прикованной к больничной койке, имея право вставать только по сильной нужде. Все другие телодвижения жёстко контролировались и пресекались. Правда, скучать мне не давали, всё свободное время посвящалось углублённому изучению этикета. Мне пришлось слушать и запоминать целую кучу информации о том, как надо себя вести, хотя это было самым простым и уже мне известным, сложности начались позже. Вскоре мне стали пояснять не просто то, как одним цветом своих дзори высказать недовольство, или, наоборот, довольство пригласившей семьёй, меня стали обучать читать потайной смысл в каждом завиточке вышивки, в оттенке ткани, что пошло на кимоно. Многое я уже знала, кое о чём догадывалась, но не меньшее стало для меня открытием.

Впрочем, на чтении и на чисто механической проверке памяти никто останавливаться не стал. Печати давали много преимуществ, были и те, которые позволяли проводить или, наоборот, заходить в чужое подсознание. Сложные, красивые печати, но больше всего меня поразило не это, а то, что затащивший меня в своё подсознание мастер смог воссоздавать картинки приёмов у разных Дайме. Сотни людей, у каждого продуман наряд, причёска, характер, движения и осанка. Тысячи разговоров, каждый несёт свой смысл и десятки подсмыслов.