Узурпатор

Пока он мог шевелить только глазами; мозг одеревенел, метафункции начисто стерлись. Женщина отпрыгнула и куда-то убежала; теперь он рассмотрел каменные стены темной пещеры в тусклом свете, маячившем где-то возле ног (только есть ли они у него – вот вопрос).

После долгого отхаркивания раздался гнусавый старческий голос:

– Живой, стало быть? Ну-ка поглядим на это чудо!

Шаркающие шаги, натужное дыхание с бурлящей в горле мокротой. Взволнованный шепот женщины:

– Осторожно, дедушка! Не трогай его.

– Да заткнись, корова, дай поглядеть!

Теперь над ним склонились два лица. Здоровенная бабища в засаленных одеждах из оленьих шкур и старик в поношенных холщовых штанах и жилете из великолепных норковых шкурок, бородатый, плешивый, с налитыми кровью глазами и хищным ястребиным носом.

Старик присел на корточки. Цепкая паучья рука схватила его за волосы и потянула на себя.

– Не надо, дедушка! – взвыла женщина.

Вернувшиеся к жизни глаза наполнились слезами. Зрение прояснилось, и лежащий увидел свое тело, закутанное в мех. Дряхлый палач выпустил прядь волос, и он стукнулся затылком о каменный пол. Старик с ухмылкой щелкнул его по носу, ущипнул за щеку шершавыми пальцами, дал несколько оплеух – при этом голова бессильно моталась из стороны в сторону.

– Глянь-ка, и вправду живой! Только вялый какой-то. Да, ваше танусское величество, осталась от вас куча дерьма!

Женщина оттащила упирающегося старика.

– Только попробуй еще раз тронуть Бога, дедушка! – произнесла она с угрозой в голосе. Послышались звуки ударов, старческие стоны. – Он мой! Я спасла его от смерти и никому не дам его в обиду.

Еще один удар и слабый окрик.

– Черт тебя драл, девка, я ж ему ничего не сделал! О-о-о! Хребет сломаешь, сука поганая! Помоги встать.

– Сперва дай слово, дедушка.

– Даю, даю! – Старик приглушенно выругался.

– Ступай принеси его руку. И масляную грелку. Они там, у костра.

Пыхтя и отплевываясь, тот ушел. Женщина проворно опустилась на колени и опять потянулась к нему своими вывороченными губами. Он стиснул зубы, защищаясь от назойливых губ.

– Ну почему? – укоризненно воскликнула она и пригладила ему волосы. – Я же люблю тебя. Не бойся, со мной ты будешь счастлив, очень счастлив. Но сначала… у меня есть для тебя сюрприз.

Дед принес кожаный мешок и какой-то ящичек.

– А можно мне поглядеть? – попросил он. – Ну хоть одним глазком, Голда!

Она усмехнулась.

– Что, молодость вспомнил, старый скот?

– Ну я же сделал руку! – скулил старик. – Я буду тихонечко сидеть, как мышь.

– Да ты и без разрешения за нами подглядываешь. Ладно уж. Руку давай!

Повеяло холодом: она отогнула край мехового покрывала.

Ему почудилось какое-то движение возле правого бока, и он скосил туда глаза.

Женщина приподняла его руку, которая чуть ниже локтя оканчивалась культей.

Что-то заклокотало у него в горле.

Рука опустилась.

– О мой бедный Бог! – сочувственно воскликнула она. – Я забыла, что ты не знаешь! – Опять поцелуи, страшные поцелуи. – Я нашла тебя израненного в лагуне. Одну из твоих стеклянных рукавиц смыло волной, и рука была изодрана в клочья о соляные наросты у подножия наших скал. И вдобавок тебя укусила гиена. Я прогнала ее, но укусы гиен ядовиты, потому рана гноилась и никак не заживала. Дедушка сказал мне, что надо делать. Он думал, у меня не хватит смелости. – Лицо, будто вырубленное топором, придвинулось совсем близко, обдавая его зловонным дыханием. Потом женщина с улыбкой отстранилась и показала ему деревянную руку. – Я попросила дедушку, и он вытесал ее для тебя. – Из полутьмы донеслось старческое хихиканье. – Сейчас я ее привяжу, и ты опять будешь цел-целехонек.

Она с обожанием заглядывала ему в глаза и вертела перед ним протез. Деревяшка была утоплена в кожаном основании; от него отходили кожаные ремешки. Столяр тщательно выделал все суставы пальцев.

– Дедушка говорит, когда ты поправишься, то сможешь ею двигать. – Она беспокойно тряхнула головой и с недоверием покосилась на старика. – Вообще-то он и соврет – недорого возьмет, но ты не думай об этом. Знай себе выздоравливай!

Он закрыл глаза, ужаснувшись возможности своего выздоровления. Смех старика перешел в пароксизм кашля.

Ноздри задрожали от теплого аромата масла.

– Не волнуйся и не спеши. Я знаю, как вернуть тебе силы. – Настойчивое, монотонное бормотанье первобытной начало убыстрять ритм его сердца. Масло, впитываясь, разглаживало сморщенную, онемелую кожу. Женщина оседлала его бедра.

– Ну давай, Бог Радости! Очнись для меня!

Нет, умолял он свой разум, свою предательски восстающую плоть. Нет, только не с этой! Но солнечная энергия отзывалась на ее вкрадчивый шепот, озаряя пещеру золотисто-розовым светом. Кошмар неотвратимо надвигался, захватывая его в плен.

– О-ох! – выдохнула она. – Вот так! Вот так!

Поглотив его сияние, она снова забормотала, все быстрей и быстрей. Плавно раскачиваясь, он отдался на волю жизненных волн.

6

– Луговой Жаворонок Бурке.

– Да, Элизабет.

– Знаю твои трудности.

– С ума сойти! Нашел около тысячи человек на западном берегу озера Брес. Голодные, увечные, больные. Дерутся промеж собой. Кто их туда загнал? Ревуны? Фирвулаги?