Узурпатор

— Еще он писал, что к Кедрину несколько раз возвращалось зрение. Я не хочу совать свой нос в чужие дела и пойму, если Вы не захотите это обсуждать. Но мне кажется, я могла бы помочь Вам нести это бремя — если мы поговорим открыто, ничего друг от друга не утаивая. Я ничего не расскажу ни мужу, ни сыну, если только Вы сами об этом не попросите.

Она могла бы этого и не говорить. Эта женщина не давала обета — и все же была удивительно похожа на Сестер Эстревана. Уинетт сделала еще глоток.

— Я рано избрала путь Служения, Ирла. И намерена хранить верность обету. Мне важно, чтобы… чтобы все это поняли.

— Я понимаю, — кивнула Ирла. — Дорогая моя, я тоже обучалась в Эстреване и тоже желала следовать путем Госпожи. Да, я не стала Сестрой. Но понимаю, перед каким выбором Вы стоите… если, конечно, у Вас есть выбор.

Ее взгляд был полон искреннего участия. На миг Сестра почувствовала, как внутри стягивается узел напряжения — а потом он лопнул, и освобожденные слова зазвучали сами собой.

— Выбор есть. Я не могу отрицать, что люблю его. Но я не могу нарушить обет! Я осталась бы в Высокой Крепости — но к нему вернулось зрение, когда я коснулась его! И я знала, что Кедрин все больше станет полагаться на меня… станет делать, чтобы я была с ним…

С каждым словом в ней взрывалась частичка боли — вспыхивала и сгорала без следа.

— …Но я не могу дать ему то, чего он так жаждет! Я так боюсь, что причиню ему вред! Я никогда… Я не хочу больше видеть, как он мучается…

— Бедное дитя…

Поставив кубок, Ирла подошла к Уинетт и положила руку ей на плечо.

В этом прикосновении было столько понимания и сострадания, что Уинетт не могла более сдерживаться. Судорожно вцепившись в собеседницу, она разрыдалась.

— Бедное, бедное дитя, — Ирла погладила ее по голове. — Как Вам нелегко!

— Что мне делать? Что я вообще могу сделать?

Уинетт не чувствовала смущения. В этой красивой черноволосой женщине было нечто такое, что позволяло довериться ей полностью. К тому же она внезапно поняла, что Ирла может дать ей совет — возможно, даже лучший, чем Сестра Бетани.

— Вы объясняли Кедрину?..

— Что я дала обет Госпоже — да, — всхлипнула Уинетт. — Но я не говорила, что люблю его.

— Мудрое решение.

— Но что мне делать?

— А чего хотели бы вы сами?

Это прозвучало так неожиданно, что Уинетт в изумлении воззрилась на нее.

— Вам не обязательно ехать в Эстреван. Что бы ни думал Бедир, я верю, что мой сын достаточно вырос, чтобы совершить это путешествие без Вас. Если хотите, можете остаться здесь на некоторое время, а потом вернуться в Высокую Крепость… если Вы действительно этого хотите.

Уинетт умолкла, хотя слезы все еще катились по щекам. Ирла как будто читала ее мысли.

— Я обещала, — шепотом проговорила она. — Кедрин ждет, что я отправлюсь с ним. Кроме того… он прозревает, хотя и ненадолго… но только тогда, когда я с ним. Как же я могу его покинуть?

— Пока речь не об этом. Кедрин хочет, чтобы Вы отправились с ним. А чего хотите Вы?

— Я?!..

Уинетт посмотрела на Ирлу снизу вверх. Ее ум был охвачен смятением — а спокойные серые глаза правительницы глядели на нее с симпатией и сочувствием.

— Я… я хочу поехать с ним.

— Значит, именно это и следует сделать, — улыбнулась Ирла.

— Так просто? — с сомнением спросила Уинетт.

— Слово Госпожи — в нашем сердце. Иногда там можно прочесть больше, чем в писаниях и пророчествах.

— Так это Писание привело тебя в Твердыню Кэйтина!

— Писание Аларии привело меня в Тамур, — в глазах Ирлы мелькнули лукавые искорки. — А в Твердыню Кэйтина меня привел Бедир.

— Но в Писании нет ничего, что укажет, какой путь выбрать мне.

— Когда я покидала Священный Город, Сестра Галина дала мне копию. Она все еще у меня, и я до сих пор время от времени перечитываю его. Там есть одно место — я бы хотела, чтобы Вы над ним подумали… но сначала Вам надо понять, что у Вас в сердце.

— Думаю, теперь я это знаю, — ответила Уинетт. — Я отправлюсь с Кедрином.

— Хорошо, — улыбнулась Ирла. — А теперь утрите глаза — и будем готовиться к пиру. Утром я покажу Вам Писание.

Глава пятая

Корабли галичан продолжали путь на юг. Хаттиму Сетийяну повезло с погодой еще меньше, чем тамурцам. Безжалостный ливень со снегом, под которым южане покидали Высокую Крепость, не прекращался несколько дней. Лишь стараниями капитана судно правителя ни разу не попало в шторм. Они то и дело заходили в безопасные гавани. Но, по правде говоря, причина крылась в другом. Капитан опасался, что у его господина опять появится повод проявить свой крайне дурной характер.

Однако мокрый снег, который валил в верховьях Идре, постепенно сменился дождем и наконец прекратился, и теперь о непогоде напоминала лишь свинцовая полоска над северным горизонтом. Холодное зимнее солнце рассыпало по воде ослепительные блики, лазурь неба отливала металлическим блеском. По мере продвижения к югу воздух не становился теплее, с деревьев по берегам уже облетели последние листья. Однако жестокая армия зимы еще не успела нанести удар по южным землям.