Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Первыми такими претендентами стали ойратские предводители, положившие начало самому могущественному из ойратских родов чорос, впоследствии возглавившему Джунгарское ханство. Воспользовавшись династическим кризисом, последовавшим после смерти Адай-хана (потомка Угедэя) в 1438 г., один из фактических правителей раздробленной Монголии, ойратский Тогон-тайджи, попытался провозгласить себя ханом. Сообщения позднесредневековых монгольских летописей XVII–XIX вв. об этой попытке носят полулегендарный характер. Согласно им, Тогон нанес оскорбление духу Чингис-хана, явившись в его святилище и заявив, что он, будучи сыном монгольской царевны Самур или Сутай (дочери Элбэг-хана, потомка Хубилая), не уступает по происхождению самому основателю Монгольской империи, происходившему от Алан-Гоа — праматери всех монгольских правящих родов. В ответ на это, продолжают монгольские средневековые авторы, из колчана Чингисхана, висевшего на стене святилища, вылетела стрела и поразила нечестивца, отчего он вскоре и скончался[786].

Исследователи совершенно справедливо отмечают, что подобные сообщения носят символический характер, а в действительности Тогон-тайджи, скорее всего, либо погиб в борьбе с собственными сородичами-ойратами, либо же был устранен китайцами, поскольку доставлял немало проблем пограничным владениям империи Мин[787]. Однако природа его претензий на ханский титул, на наш взгляд, отражена в этом пассаже предельно конкретно: в условиях «дефицита» законных претендентов на трон из рода Чингис-хана по прямой мужской линии (одни из которых были убиты, другие утратили легитимность, признав верховенство китайских императоров и т. п.) подходящими кандидатами становились даже те, кто имел хотя бы отдаленное кровное родство с Чингизидами. Почему же Тогон, являвшийся внуком хана по дочери, имел меньше прав на трон, чем, например, претенденты, происходившие по мужской линии, но от братьев Чингис-хана, предъявлявшие права на трон приблизительно в тот же период времени?

Преждевременная смерть Тогона не позволила ему занять трон[788]. Однако тот факт, что его претензии были восприняты в Монголии серьезно, подтверждается официальным, с соблюдением процедуры курултая, принятием ханского титула в 1453 или 1454 г. его сыном Эсеном-тайджи — соответственно, внуком царевны Самур[789]. Правда, год спустя Эсен уже был свергнут и убит, однако виновниками его гибели были не возмущенные узурпацией Чингизиды и их сторонники, а собственные соплеменники-ойраты. Дело в том, что некоторые ойратские родоплеменные вожди, подобно Эсену, надеялись занять монгольский трон и потребовали, чтобы он отдал принадлежавший ему до воцарения титул тайджи одному из них, несмотря на то что к «Золотому роду» они отношения не имели. Как видим, ойраты, захватив власть в Монголии, уже готовы были в полной мере пересмотреть традицию и вообще отменить чингизидское происхождение как условие занятия трона! Однако Эсен отказался удовлетворить их требования, заявив, что титул перейдет его сыну, который, соответственно, также имел отношение к Чингизидам по женской линии. Отказ вызвал новый виток междоусобиц среди ойратов, в результате которых узурпатор погиб, а на трон вновь вернулись потомки Чингис-хана[790].

Участь Эсена показала, что в Монголии авторитет «Золотого рода» по-прежнему остается достаточно высоким, и его представители продолжали сохранять монополию на ханскую власть. Правда, не исключено, что они являлись лишь своеобразными компромиссными фигурами в борьбе различных родоплеменных кланов, которые были готовы смириться с воцарением легитимного монарха, но не признать власть другого равного им по статусу вождя одного из противоборствовавших племен. По некоторым сведениям, сын Эсена, Амасанчжи-тайджи, также претендовал на верховную власть, пытаясь даже покорить владения Чагатаидов и Восточный Дешт-и Кипчак, однако, в отличие от отца, по-видимому, так и не сумел добиться признания себя в ханском достоинстве, оставшись всего лишь одним из монгольских полунезависимых родоплеменных вождей с титулом тайджи[791].