Узы чести

Он кивнул и, поблагодарив ее, вышел из комнаты. Даже если бы у нее не было собственной мотивации, его невысказанной команды было бы достаточно. Но у Кэм были свои причины. И эти причины были глубоко личными.

Кэм посмотрела на девушку и мягко произнесла:

– Прости, Блэр, я остаюсь.

Глава 8

«Я остаюсь». Эти слова громом отдавались у Блэр в голове. Она очень хотела услышать эти слова от Кэм, но не в этой ситуации. Не так! Не по тем причинам, которые были у Кэм. Блэр больше не могла говорить об этом. Она не могла думать о том, что это означало для них обеих. «Я остаюсь».

Схватив сумочку со стола, Блэр выпалила:

– Ну а я, нет. Я ухожу!

Кэм не тронулась с места, чтобы остановить девушку. Она не станет ее тюремщиком. Но все же окликнула ее:

– Блэр?

Услышав, что в голосе Кэм прозвучали нотки поражения, Блэр остановилась у двери. Она почувствовала, как Кэм устала, хотя с ней это бывало крайне редко, даже когда она работала целыми сутками без сна. Блэр оглянулась, увидев, что Кэм все еще сидит на диване. Несколько минут назад девушка задыхалась от злости и ничего не видела вокруг, но теперь заметила тени под глазами Кэм. Но больше всего Кэм выдавал взгляд. Ее глаза потускнели от усталости, в них появилось что-то близкое к отчаянию. Такого с Кэм не было даже тогда, когда она лежала в больнице, приходя в себя после ранения.

– Что? – спросила Блэр мягче, чем собиралась. Ей безумно хотелось подойти к Кэм. Было очень трудно злиться на нее, когда так хотелось ее обнять.

– Ты предупредила агентов, что собираешься выйти из дома? – поинтересовалась Кэм, поднимаясь на ноги.

– Нет, – резко ответила Блэр. Ее раздражение тут же вернулось, потому что Кэм вновь стала с ней официальной.

– Это личная встреча? – продолжила Кэм, стараясь говорить нейтрально. Она была вынуждена задать этот вопрос из служебной необходимости, но ей совсем не хотелось – да и не нужно было – знать, что Блэр собирается с кем-то увидеться. – Тебе потребуется машина? – Кэм припомнила расписание, которое они обсуждали накануне.

После проведенного в Вашингтоне дня Кэм казалось, будто прошла уже целая вечность. К тому же расписание они обговаривали до того, как ей стало известно, что жизни Блэр угрожала реальная опасность. Теперь им придется тщательнее обговаривать все встречи и действия Блэр, даже неофициальные.

– Мы же ничего не поставили в расписание на сегодня.

– Все решилось в последнюю минуту, – объяснила Блэр. Она всегда ненавидела обсуждать свои личные планы с охраной. Из-за этого она чувствовала себя такой уязвимой. Но сейчас ей было еще хуже. С неохотой она добавила: – Я иду на вечеринку к Дайан.

Выражение лица Кэм не изменилось, но она поняла, что хотела сказать Блэр. Вечеринка подразумевала, что мероприятие не относится к разряду «официальных». Если там у нее назначено свидание, то это Кэм уже не касалось.

– Можешь дать мне несколько минут, чтобы отправить кого-нибудь с тобой? Старк и Грант сегодня отдыхают, а тебе может потребоваться женщина для сопровождения.

Блэр открыла дверь и вышла в коридор.

– Филдинг и Фостер могут подождать меня в машине рядом с домом Дайан. Они всегда так делают.

Кэм пошла за девушкой к лифту, уже разговаривая по передатчику.

– Филдинг, подгони машину и как можно скорее найди Эллен Грант или Старк по моему приказу. – Мне нужно, чтобы кто-нибудь был рядом с тобой в здании, – ровным голосом сказала она Блэр.

– Господи, да я же буду у Дайан, – сказала с раздражением Блэр, нажимая кнопку в лифте. – Думаешь, он вырядится женщиной и заявится на частную вечеринку?!

– Я понятия не имею, что он собирается делать! – рубанула Кэм непривычным для нее рассерженным голосом. – Полдня назад я вообще не знала, что он снова проявился.

Блэр не нашлась, что на это ответить. На первые несколько писем она просто не обратила внимания, посчитав их случайностью, не имевшей отношения к прошлому. Время от времени она получала подобные послания, которые обычно были написаны людьми, недовольными политикой ее отца. Иногда подобные письма отправляли чрезмерно ревностные поклонники ее таланта. Приходили письма и от навязчивых почитателей, которые просили у нее фотографии или приглашали на свидания и даже хотели получить что-нибудь из ее одежды. Но вот таких писем, как эти, еще не было. Интимные, двусмысленные и – что пугало больше всего – их писал человек, который довольно много всего о ней знал. Когда его письма стали приходить снова, Блэр по секрету рассказала об этом своему другу из ФБР. И это было ошибкой. У дружбы есть свои границы, и ее школьный приятель решил, что эту информацию скрывать нельзя.

– Тебе и не нужно было знать. Дойл знал, – огрызнулась Блэр, когда двери лифта открылись. Она до сих пор злилась на Эй-Джея за то, что он все разболтал.

Кэм не стала говорить Блэр, что ей-то как раз нужно было это знать по целому ряду причин, причем не только служебных. Что толку. Блэр ничего ей не рассказала. С этим уже ничего не поделаешь. Единственное, что оставалось, – вновь взять ситуацию под свой контроль.