Узы чужой воли (СИ)

- Никто не пострадал? - спросила я и тут же рассмеялась, поняв свою ошибку.

- Ага, никто, за исключением нашей бухгалтерии. Девки чуйками чуют - грядет большая перестановка кадров. А плевать, я ухожу.

- Куда?

- Помнишь тот уродский приют? Куда мальчика отдали?

- Помню, - я кивнула.

- Туда. Испытательный срок полгода. - Она нервно передернулась. - Видишь, во благо пошли все мои курсы. Нет, ну а что? Я мечтала о большой семье, помнишь?

- Отрабатывать будешь?

- Не-а, говорю же, в бухгалтерии не пойми что творится. Так подписали. И рассчитали сразу же.

- Сходишь со мной?

- А ты куда?

- А я подальше отсюда, но это секрет, - подмигнула я.

После расчета деньги я оставила у Асии. Потом заберу, а если нет - ей пригодятся. Приют в ужасном состоянии и там за полгода мало что можно сделать. Без денег. Хотя если отмыть и накормить детей - уже немало.

Перед дверью в лабораторию Фэлви я простояла почти минуту. Было страшно до одури. Но я все же вошла, поздоровалась с его секретарем и зашла в кабинет.

- Аманда! - Он даже из-за стола встал. - Опять Донал гоняет?

- Да уж почти все, - старательно улыбнулась я. - Сказал, скоро отпустит меня на волю. Что за мозаика у него сложилась - ума не приложу. Но пусть ему помогут Небесные Покровители, чтобы он там ни задумал. А то сил нет уже с ним...

Тут я отвела глаза и тяжело вздохнула.

- Он принуждал вас к сексу? - пораженно выдохнул Фэлви.

- Пока что мне удавалось этого избежать. У меня такое ощущение, что я никогда не захочу даже посмотреть на мужчину. Ох, знаете, вы очень напоминаете мне моего Виттора. Не сына госпожи Поэрны, а моего жениха, подлеца и мерзавца.

- Спасибо, - со смешком отозвался Фэлви.

- Да не в смысле, что вы так же плохи, нет, напротив. Все, что в нем было хорошего, теперь в вас. Вот же бесы, я так расчувствовалась, что даже забыла, зачем пришла. Видимо, сегодня Доналу удастся меня добить.

Выполнив все задачи, поставленные передо мной Эдвардом, я возвращалась на свое рабочее место. И крепко задумалась, совпадение ли, что ребенка зовут Виттором? Наверное, да.

В кабинете меня ждали. Эд лично закрепил на мне малюсенькие, плоские мешочки с кровью (свиной), и еще целую тучу пластинок-артефактов. Почему я уверена, что это были не простые пластинки? О, потому что ко мне вернулась моя привычная головная боль.

- В одиннадцать сорок пять Фэлви постоянно уходит, - обстоятельно произнес Донал. - И нам ни разу не удалось его выследить. Он заходит в переулок и пропадает. Тот единственный раз, когда агент плотно упал ему на хвост, переселенец ушел в соседнее кафе и просидел там весь обед. Однако его секретарь и наш агент заметила, что выглядел он в тот день очень плохо.

- Твоя задача выйти ему навстречу, но чуть в стороне, - наставительно сказал Эдвард.

А мне стало окончательно плохо. Если этот высокомерный поганец заговорил по-лосски, значит переживает. Ой, мамочки...

- Аманда, в худшем случае он просто не поверит, - успокоительно произнес Донал. - Я буду рядом, птица.

И мне не захотелось возражать. Птица так птица, дайте только выжить, а там свежим взглядом окину все любовные «страдашки».

Пока я училась, подсела на детективные романы. В одном из них мне попалась смешная, запомнившаяся надолго фраза: «Ни один по настоящему хороший план не имеет четких временных рамок. Все, у чего есть рамки, - рушится». И эта фраза ко мне вернулась.

Все покатилось под откос сразу же - ко мне пристали попрошайки, и я шагнула на дорогу не в одиннадцать сорок пять, а тремя минутами позже. А Фэлви именно сегодня решил отправиться по своим делам раньше времени.

Он притянул меня к себе, жадно принюхался и одним движением руки смял несущуюся на нас машину. Смял, как лист старой бумаги, в комок, совершенно не приложив усилий.

- Полетаем? - хищно усмехнулся Фэлви, обдавая меня смрадным запахом разложения.

Я застыла, не способная ни возразить, ни сопротивляться. Просто смотрела на шар искореженного металла и пыталась понять - кто был за рулем. Неужели Донал?

Кожу обжег темный дым, такой же, какой струился в парке. Черный, почти непрозрачный, он обхватил меня, поместил внутрь себя и поднял в воздух. Не знаю, кем его назвать, но держал он крепко. Дымные ленты плотно обхватывали мои запястья и лодыжки. Небесные Покровители, спасите меня!

В черноте появилось очертание лица, белого, страшного. Вокруг меня шептало разными голосами:

- Теперь моя.

- Свобода, скоро свобода!

- Кончилось проклятье, кончилось.

Голоса были разными, но больше всего пугал тот, кто шептал «моя». Я мычала, рвалась из пут и давилась слезами. Хотелось кричать, но одна только мысль о том, что дым окажется во рту...Довольно того, что не дышать не получается.

Он крутился вокруг своей оси, и я вместе с ним. Дым посветлел, стал тоньше, слабей. Небо менялось местами с землей, меня мутило. Будто для тошноты мало этого густого запаха, этой ситуации, этой белой смертной маски.

- Моя, моя, моя. Обещанная моя.

И только сейчас я в полной мере поняла всю прелесть уничтоженного ошейника. Меня никто не найдет и не спасет. И сознание милосердно оставило меня.