Узы крови

Жан снова отвернулся и стал смотреть на улицу. Не зная, что еще можно сказать, Анна глянула туда через его плечо и заметила какое-то непонятное оживление. Люди суетились: везли тележки, несли оружие и вещи. Многие открыто плакали.

— Что случилось, отец? Мощная атака? Жан Ромбо не обернулся.

— Ты была слишком занята своим поклонником. Больше атак не будет. Французы и те сиенцы, которые пожелают присоединиться к ним, сегодня выходят в Монтальчино. Они обещают, что будут продолжать войну оттуда.

Жан был прав. Анна действительна была чересчур поглощена своими подопечными: матерью, Джузеппе Тольдо и остальными. Для нее война стала чем-то далеким, тем, что просто приносит боль и страдания. Но чтобы Сиена пала?..

— Что это означает для нас, отец? Мы уезжаем? Нам не опасно здесь оставаться?

Она едва расслышала его ответ.

— Хотел бы я знать.

А потом она вспомнила, что помимо этой неуверенности есть еще и радость: ее мать очнулась! Бекк вернулась в мир живых. Анна сжала руку отца, а потом отпустила и вернулась обратно в здание.

Жан высморкался в рукав, выпрямился, чтобы ответить на приветствие пробегавшего мимо знакомого французского офицера, и снова понурился. Он чувствовал себя смертельно уставшим. Он сознавал, что ему следовало бы строить планы, заботиться о безопасности тех, кто ему дорог. Наступающий день может принести с собой мириады новых опасностей. Но в эту минуту Жан Ромбо не мог думать ни о чем, кроме весеннего тепла у себя на лице. Вкус ветра напомнил ему обо всех тех делах, которыми ему следовало бы заниматься в своих виноградниках…

* * *

Возле низкой кровати ее матери стоял какой-то мужчина. Кровать была привилегией, которую давали тем неизлечимым, у которых оставался хотя бы слабый шанс на выздоровление. Богато одетый в темную тунику и плащ дворянина-врача, мужчина скромно улыбался, а двое его помощников одобрительными ухмылками встречали каждое его слово.

— О, мадемуазель Ромбо! Я как раз просил этих двух моих коллег не говорить о чудесах. Наука! Чистая наука в лучших традициях Галена. Эта леди обязана жизнью оружейной мази и чистейшему териаку, составленному моими собственными руками.

— И, несомненно, силе молитвы, мсье д'Амбуа. Пресвятая Богоматерь Мария услышала наши мольбы и откликнулась на них.

Анна обнаружила идеальный способ избавиться от лапанья досточтимого доктора: требовалось только поддерживать иллюзию, которую относительно нее и так питали большинство мужчин, — что она уже наполовину монашенка.

— Конечно, конечно. Молитва дает некоторую помощь. Но наука… — Смущенный близостью Анны, протискивавшейся мимо него к постели матери, д'Амбуа начал пятиться, Увлекая за собой своих прихлебателей. — Я вернусь попозже, сударыня, чтобы еще поспособствовать вашему выздоровлению, — забормотал он, обращаясь к Бекк. — У меня есть Укрепляющее средство, которое может вам помочь.

Сжавшие руку Анны пальцы были неожиданно сильными для той, которая только что очнулась от забытья.

— Если бы ты его не прогнала, — сказала Бекк, — то я, наверное, всадила бы вот это прямо в его чванливую задницу. — С этими словами она подняла арбалетную стрелу, которую Анна извлекла из ее спины. — Он объявил, что «умастил его смесью пурпурной горечавки и верены, что и дало исцеление».

Голос Бекк, передразнивавшей француза, зазвучал гнусаво, и Анна с Марией захихикали.

— О, эта оружейная мазь! Любимое средство французских врачей: «умастите оружие, нанесшее рану, соответствующими ему растениями, и это вытянет яд из раны», — процитировала Анна.

— А что такое «териак»? — полюбопытствовала Бекк.

— Панацея, составленная из восьмидесяти одного ингредиента, включая растертые желчные камни и собачий кал, — пояснила дочь и увидела, как ее мать содрогнулась. — Я предпочитаю другие методы. Посмотрим, насколько они помогли. Как ты себя чувствуешь, мама?

— Как будто по мне проскакала тысяча лошадей.

— Но ты можешь двигать руками и ногами?

Бекк попробовала шевельнуться и застонала. Однако конечности ей повиновались.

— Давай поглядим, прошло ли заражение. Наверное, тебе самой лучше не смотреть, — предупредила Анна.

Осторожно уложив мать на бок, она принялась разматывать бинты. Когда Анна сняла повязку, из-под нее выползла дюжина толстых мушиных личинок.

— Ох!

Мария отвернулась, давясь рвотой. Бекк, которая не удержалась, чтобы не посмотреть, вскрикнула:

— Что ты со мной сделала, девочка? Разве я уже в могиле и стала пищей червей?

Анна собрала крошечных тварей в тряпицу.

— Один раз на ферме я видела лошадь, у которой благодаря этим созданиям рана зажила всего за неделю. И когда в качестве альтернативы предлагается настой на собачьем дерьме…

Девушка замолчала, услышав умоляющий стон Марии. С радостью и облегчением Анна Ромбо увидела, какой здоровой и розовой выглядит кожа Бекк вокруг раны. Целительнице пришлось пойти на этот риск, потому что у нее давно закончились целебные травы, которыми она воспользовалась бы за городскими стенами. А в городе мертвецов мушиных личинок нашлось более чем достаточно, особенно после того, как установилось весеннее тепло.