Узы крови

Я тяжело вздохнул и тут же поморщился от резкой боли в груди. Закрыв глаза, мгновенно перешел на истинное зрение. Сканирование показало, что я отделался всего лишь сильным ушибом, последствия которого уже планомерно устранял мой источник.

Значит, тренировки пошли впрок. Аура, накаченная разноцветной энергией, смягчила удар барона. Правда, такая своеобразная защита оказалась довольно энергозатратной. Цельные круды, спрятанные в потайных кармашках моего колета, потеряли почти четверть запаса маны. Алый круд так и вовсе был опустошен наполовину. Но если не думать о расходах маны, в общем и целом, я был доволен «самостоятельностью» моей ауры. Кстати, об этом…

— Ты чем-то меня поил? — спросил я у Бертрана.

— Все как вы и приказывали делать в таких случаях — влил сразу два пузырька алого зелья, — кивнул старик.

— Хорошо, — произнес я и, морщась, попытался сесть. — Лишним не будет. Без тебя я как без рук, друг мой.

— Благодарю вас, ваша милость, — ответил старик и, заботливо поддерживая меня за плечи, добавил с тревогой в голосе: — Я слышал от слуг, которые видели танец, что если бы вы вовремя случайно не дернулись, то барон фон Герварт, как пить дать, убил бы вас. Ваша тетушка даже послала за целителем. Но он все еще не приехал.

Хм, не помню, чтобы я пытался уклониться. Но так даже лучше. Видимо, в воображении людей все именно так и произошло. Иначе, как бы обычный человек выжил после удара страйкера? Даже если он бил деревянным мечом.

Я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, произнес:

— Это лишнее. Там всего лишь сильный ушиб.

— Да, — с тяжелым вздохом ответил старик и начал застегивать пуговицы моего колета. — Вон какой синячище на всю грудь. Ну ничего, сейчас приедем домой и вы отдохнете.

Говорить старику, что уже через несколько часов у меня должна состояться дуэль с де Шатильоном, я не стал.

— А что было после того, как я потерял сознание? — сменил тему я, пока Бертран по своему обыкновению не начал по-стариковски причитать.

— Лакеи говорят, что все собравшиеся в зале господа начали возмущаться поступком барона. Его высочество принц Генрих даже приказал барону удалиться.

Он хотел еще что-то сказать, но не успел — в коридоре за дверью послышались торопливые шаги. Через мгновение створки распахнулись, и в комнату вошла хозяйка дома.

При ее появлении я, взглядом остановив дернувшегося было в мою сторону Бертрана, самостоятельно поднялся с кровати. Поморщившись, я одернул колет и медленно поклонился. Мой камердинер, стоя рядом со мной, тоже замер в глубоком поклоне.

Брови герцогини удивленно взметнулись вверх. Рот приоткрылся, в глазах изумление — тетушка явно не ожидала застать меня в сознании. Как, собственно, и двое лакеев, маячивших у нее за спиной.

— Однако, племянник, — произнесла она, покачивая головой. — Ты не перестаешь меня удивлять.

Затем, взмахнув рукой, она приказала всем слугам выйти и спустя минуту мы остались с ней наедине.

Опустившись в широкое мягкое кресло, покоившееся возле погасшего камина, герцогиня облегченно выдохнула.

— Эти балы так утомительны, — сказала она, прикрыв глаза и дотронувшись тыльной стороной ладони до своего лба. Затем, метнув внимательный взгляд на меня, она добавила: — Садись, племянник. Нам надо поговорить.

Под оценивающим и холодным взглядом герцогини я, слегка поморщившись, опустился во второе кресло.

— Уже сегодня вечером ты будешь самым популярным человеком в Эрувиле, — произнесла она с кривой улыбкой.

— Тетушка, всем известно, что популярность — это явление временное, — усмехнулся я в ответ. — Подобно золотокрылому мотыльку, что живет всего семь дней, моя слава угаснет к концу недели. Очередное яркое происшествие — и высшее общество навсегда забудет обо мне.

— Но это лишь только в том случае, если в очередном ярком происшествии ты сам снова не примешь участие, — хмыкнула герцогиня. — Ведь моя интуиция подсказывает, что не в твоем характере находиться в тени. Думаешь, я не знаю, что через несколько часов у тебя назначена дуэль с виконтом де Шатильоном?

Хм… Так вот, значит, как она обо мне думает. Любопытно…

— Поединок с виконтом — это вопрос чести, — ответил я.

— Кстати, об этом… — с кривой улыбкой произнесла герцогиня. — После танца Генрих приказал барону удалиться. Даже сделал вид, что искренне возмущен поступком страйкера.

— Без сомнения, его высочество — один из самых справедливых людей в нашем государстве, — в тон ей произнес я. — Уверен, ваши гости по достоинству оценили его благородный поступок.

Герцогиня хмыкнула.