Узы крови

Потребовалось много времени и стоило это немалой боли, но наконец я прижалась щекой к клетке Стефана.

— Молодец, — сказал он. — Теперь просунь пальцы сквозь прутья. Нет. Кол пока положи на пол. Хорошо. Хорошо. Вот так. Теперь отдохни.

Адам негромко зарычал, и что-то острое впилось в мой указательный палец. Боль была такой недолгой, что и тревожиться не стоило: легкая боль среди многих других. Но когда рот Стефана сомкнулся вокруг раны, я ощутила неожиданную эйфорию и всякая боль прошла.

Глава тринадцатая

Что-то холодное и горькое капает мне в рот. Я бы выплюнула, но для этого нужны слишком большие усилия. Нежные пальцы, холодные, как лед, касаются моей щеки, и кто-то шепчет мне на ухо слова любви.

Ледяная жидкость превратилась в огонь и скользнула по горлу в живот, возвращая меня к реальности; я услышала рычание. Дикий гнев в этом волчьем рыке вызвал прилив адреналина и страха, и я окончательно пришла в себя.

Я лежала, обхватив клетку Стефана. Кол закатился под меня и теперь лежал между моими ребрами и полом. Свет опять не горел, и я чувствовала запах горелой плоти, он перебивал даже запах демона.

Я знала, что не должна ясно видеть в темноте, но моя способность видеть ночью почему-то необычайно обострилась. Я видела Адама: он смотрел поверх моей головы, сморщив морду, и в его ярко-желтых глазах горел гнев, обещавший смерть.

Я чуть повернула голову, чтобы понять, на что смотрит Адам, но увидела только Стефана.

Вампир просунул пальцы сквозь прутья в нескольких дюймах над моей головой. У него был порез на руке, глубокий порез, оттуда текла кровь. Часть крови попала на решетку, но больше стекало по его пальцам на пол. Моя шея и щека стали влажными от этой крови.

Я облизала губы и почувствовала вкус крови, а может, это был сложнейший эликсир какого-то средневекового алхимика. Только что кровь была сладкой и отдавала железом, а в следующее мгновение от нее горело во рту.

Темная кровь на прутьях решетки искрилась, искры вспыхивали и на коже вампира.

Лицо его было скрыто за поднятым коленом.

— Дело сделано, — прошептал он.

Я оттолкнулась от клетки и здоровой рукой неловко постаралась отбросить его дымящуюся руку, отпихивая Стефана внутрь клетки, подальше от прутьев. Его обгорелая кожа показалась мне приятно прохладной.

Он медленно убрал руку и поднял голову, закрыв глаза, когда тусклая лампа, освободившись от действия магии, снова вспыхнула.

— Действовать будет недолго, — сказал он мне. — Ты ранена, поэтому старайся не причинять себе дополнительный ущерб.

Я начала спрашивать, но тут Сэмюэль и Адам завыли забыв о Стефане, и я присоединилась к их хору. А когда их вой стих, я услышала, как кто-то спускается по лестнице. Похоже, Литтлтон что-то тащит.

Яупала на землю, закрыв лицо волосами, чтобы спрятать его, и только тут поняла, что чувствую себя лучше. Намного лучше. Да я поразительно хорошо себя чувствую!

Створка двери с треском распахнулась. Сквозь волосы я увидела, как в дверь влетел Андре и безжизненной грудой рухнул на пол.

Литтлтону нравится все бросать.

— Ты неправильно вел себя, — пожаловался он, втаскивая за заднюю лапу обмякшего рыжего волка. — Ты должен был делать, что я велю. Я не велел тебе убивать волка, ведь еще не полночь. И твоя торопливость не помешает мне развлекаться.

Он посмотрел на нас, точнее, на Стефана. Я почти закрыла глаза. Надеялась, что из-за волос не видно, что я в сознании.

— Прости, — сказал он сокрушенно, подходе к Стефану и по-прежнему волоча за собой Бена. — Я был не очень хорошим хозяином. Я не сознавал, что ты жаждешь, иначе предоставил бы тебе еду. Но, наверно, сейчас я это сделал.

Он бросил Бена и толкнул меня ногой.

— Я мог бы немного поиграть с этой, — сказал он со вздохом. — Но людей хватает надолго. Однако я, может быть, принесу несколько человек тебе на корм. Будет забавно выпустить их здесь и смотреть, как ты будешь их подзывать.

Бен не был мертв: я видела, как поднимаются и опускаются его ребра. Но и невредим он не был. На бедре у него была разорвана кожа, из разрыва сочилась кровь; одна нога была необычно изогнута на два дюйма ниже сустава. Его голову я не могла видеть: мешало остальное тело.

Литтлтон вернулся к Андре. Он поднял его и осторожно, как любовника, понес к свету между клетками.

По-прежнему держа Андре, он сел на свету. Уложил Андре, как куклу, устроив его голову у себя на коленях. Лицо Андре было залито кровью.

Я облизнула нижнюю губу, стараясь не наслаждаться вкусом крови вампира.

Литтлтон укусил себя за запястье, на мгновение продемонстрировав клыки, и поднес рану ко рту Андре.

— Ты понимаешь, — шептал он Андре. — Только ты. Ты понимаешь, что смерть могущественней жизни. Сильнее секса. Управляя смертью, управляешь всей вселенной.

Это должно было прозвучать мелодраматически. Но от лихорадочного шепота и у меня зашевелились волосы на затылке.

— Кровь, — говорил он бесчувственному Андре. — Кровь — символ жизни и смерти.