Узы крови (СИ)

– Я много кого люблю и любил, – отрезал недовольный задушевными беседами Лев. Он вышел насладиться живописной местностью, а не открываться подозрительным родственникам, вернувшимся невесть откуда. – Лучше расскажи мне, где ты все это время был? Большинство ветеранов подходит к тебе и не верит в увиденное, будто к ним явился призрак.

– В каком-то смысле они правы. Но а что по поводу твоего глаза? Как ты потерял его? – резкая смена темы изумила юношу и поставила в неловкое положение, однако явная улыбка на устах старика почему-то успокаивала. – Видишь, некоторые вещи хочется оставить позади. Но не всегда получается. Важно то, что я приехал помочь тебе. Даже хотел повидать брата, но мне сообщили, что его убили.

– Он заслужил, – без обиняков изрек ребенок, не познавший отцовской любви. Ренси почувствовал скрытую ненависть и грустно улыбнулся. Война извратила душу брата и превратила в монстра – так говорили все.

– Может, оно и к лучшему. Ничто не бывает просто так. Не сомневаюсь, что для своих детей ты будешь лучшим отцом, какой у них только мог быть.

Радужное будущее. В ближайшие дни решится судьба всего королевства, а он говорит о такой масштабной затее. К тому же привыкший к битвам вояка практически никогда не задумывался о таких вещах.

– А ты бы кого хотел – мальчика или девочку? Ну же, не стесняйся. – Сир наклонился к племяннику, замечая легкое смущение. – Конечно же, сына. И чтобы он пошел по твоим стопам. Прямо как мой сын, упокой Господь его душу. – Замявшись, старший Ланнистер провел морщинистой ладонью по вспотевшему лбу. – Когда ты даешь кому-то жизнь, то понимаешь, что, в случае необходимости, тебя будет кем заменить. Дух туманных гор шепчет мне это. Порой мне хотелось, чтобы мой сын не взрослел, а оставался малышом. Но я не мог остановить это, – прикусив губу, старый рыцарь поморщился от вина и передал мех молчаливому слушателю. – Скажи, а как бы ты назвал своего ребенка?

– Не знаю, есть много хороших имен. Скажем, Тристан. Или же Дэрил. Может, Джеймс или Абрахам, – уловив теплую улыбку, Никлаус, сам того не ведая, начал улыбаться. – Но не Майкл. Нет. Это несчастливое имя. Не стоит больше сажать человека с таким именем на престол.

Рассмеявшись, оба вольнодумца сделали еще по глотку. Стоило немного выпить и из недоверчивых родичей превратиться в закадычных приятелей.

– Один раз мы с братьями впервые сбежали из замка без ведома гвардейцев. Кол все хотел узнать, действительно ли в небольшой пещере живет чудовище. Мы и поехали с целью проверить местную легенду. Но по дороге на нас напали трое разбойников. С превеликим удовольствием они бы выпотрошили наши тела, забрали бы лошадей и дорогое оружие. Но я не позволил им. Это было мое первое убийство. Тогда за нами выслали целый легион стражников. И отец был с ними. Увидев трупы, он остановил коня прямо возле меня, заляпанного чужой кровью и перепуганного насмерть, после чего сказал: “Своего первого я убил в возрасте двадцати лет”. А мне было семнадцать. Это был первый и последний комплимент. Я так гордился собой в тот момент. – Лев фыркнул, радуясь тому, что выговорился, а не копил это в себе годами. Дядя молчал, не прерывая, не вставляя лишних замечаний. – А глаза меня лишила одна тварь, что обитает под крылом у Гэбриэля. Мы еще с ней поквитаемся за это.

– Я попал к работорговцам во время своей экспедиции на корабле, – неожиданно для самого себя начал восставший мертвец. Прозаичное наименование. – Они захватили меня с целью продать. Я пытался объяснить, что за меня дадут большие деньги, что моим братом является король Беленора, но все вокруг лишь смеялись. В итоге меня продали одному скупщику невольников.Самой жуткой мрази, с которой мне доводилось встречаться. Он избивал рабов, всех. Беспощадно, бездумно. Однажды я заступился за беременную женщину, и он приказал мне стать на колени со словами: “Мне нравится смотреть, как ты умоляешь”. Навсегда я запомнил его зловещий смех и манеру поведения. И имя, разумеется. – Сжав кулаки до невыносимого хруста, Ренси проскрежетал: – Кристофер.

Гнев

Безнадежное занятие – рисовать пустоту, безуспешный труд – живописать однообразие. Заточение роялистов – это именно такое прозябание, унылая, беззвездная ночь. После того, как боевой дух был сломлен, неуемная жажда жизни погасла, надломилась. День за днем уходили, как в море волна за волной. То они чуть оживятся, привнося смуту и разочарование, то снова ползут медлительно и вяло. Лишенное событий и потому вдвойне бессмысленное существование превращается в обычное выживание. Надежды на спасение нет. Давно следовало признать это. Эта некогда молниеносная группа стала мертвой. Так уходят сутки. Одни, вторые, пятые. Между тем их приравнивали к годам. Томительная душевная агония продолжалась и угрожала никогда не закончиться. Неделя, десятки дней, а каждый день – энное количество часов, и ни один не оживлен подлинной радостью.